Королева четырёх частей света
Шрифт:
— Тебе удалось отсюда выйти? Это же невозможно. Куда?
— Домой.
— В Кастровиррейну?
— Не прикидывайся глупей, чем ты есть. На асьенду.
— Это невозможно, — сказала опять Петронилья.
— Знай ты свой монастырь получше, ты бы не удивлялась. Не в том дело. Три книги, которые я нашла дома (мои расчётные книги времён жизни с аделантадо) почти такие же, как те. Аббатиса не заметит подмены, и никто не заметит.
— А что же такого драгоценного в «тех», что ты хочешь заставить меня их украсть?
— Там сокровище, от которого нынче для меня зависит любовь мужа, дона Эрнандо. Это сокровище к его возвращению должно оставаться невредимым. Если к ним прикоснётся епископ или кто-нибудь другой, оно погибнет.
— Я тебя не понимаю.
— Там морские карты аделантадо Менданьи. Они должны оставаться в тайне. Он доверил их мне. Я должна охранять их от воров, от любопытных глаз, от дураков, от негодяев, от всех, кто может продать их англичанам или французам...
— Не могу себе представить, чтобы наш любимый епископ продал секреты Испании!
— И напрасно. Я вот очень хорошо себе представляю, как
— Мне кажется, ты ещё вполне живая... Стала опять похожа на себя, на властную Исабель: хочешь, требуешь, приказываешь, чтобы ради тебя другие совершали недопустимые, опасные поступки! Так и быть: может, я пойду на такой подлог, о котором ты говоришь, но взамен и я кое-чего потребую.
— Всё, что пожелаешь.
— Итак, я тоже хочу, тоже требую, чтобы ты мне рассказала, что случилось на «Сан-Херонимо». Что убило Лоренсо? Что по сию пору сводит с ума наших братьев Луиса и Диего? Что смущает душу дона Эрнандо и приводит в отчаянье твоё сердце?
— Ты найдёшь ответ в тех самых книгах, которые принесёшь мне.
— Нет уж! Так было бы слишком просто. Я хочу всё услышать из твоих уст. Хочу, чтобы ты мне сама рассказала про ту экспедицию, которую лимские моряки уже тринадцать лет зовут Путешествием через ад. Про твой знаменитый подвиг: плавание царицы Савской туда, где нет Бога. Хочу, чтобы ты мне поведала то, что скрывала, о чём утаила... Не могу больше вытерпеть твоё молчание, Исабель! Не хочу, чтобы ты исчезала. Деваться тебе некуда. Эту ночь ты у меня под арестом. Пошли ко мне. И рассказывай. Теперь же. Сию минуту. Когда я выслушаю тебя — клянусь покончить с твоим делом.
Петронилья втолкнула сестру в келью. Закрыла дверь за собой и молча показала на единственное в комнате кресло. Сама она села на кровать в стенной нише.
Как когда-то, как всегда, Исабель не стала садиться.
Она прислонилась к стене. Всё так же угрюмо смотрела прямо в глаза Петронилье. Та раньше всегда опускала взор, но теперь тоже в упор смотрела на сестру, как обвинительница.
— Что ты хочешь узнать? — спросила Исабель.
— Кто был тот человек, португальский главный навигатор, который в прошлом году послал на тебя этот ужасный донос королю и всем рассказал об этом?
— Кирос? Жалкий завистник.
— А я думала, это лучший штурман, величайший навигатор всех времён. К тому же святой человек: он совершил паломничество в Рим в юбилейный год. Служитель Бога, истинный христианин, почитающий Его заповеди...
— Кто тебе мог это рассказать? Никто — только он сам... Кирос! Только это он и умеет — продавать сам себя. Использовать Божье слово, чтобы достичь своей цели, служить собственной выгоде... Когда в девяносто пятом году он явился к нам, то был похож как раз на того, кем на самом деле являлся: оборванцем тридцати пяти лет, который в лице дона Альваро нашёл курицу, несущую золоте яйца... Знаешь, чем он мне понравился? Внешностью! Ох уж эта внешность Кироса! Притом красавцем он, поверь, вовсе не был. В те времена — только кожа да кости. Чёрное лицо. Впалые щёки. Нос крючком. Чёрные горящие глаза — вправду как у святого. Или у хищного зверя. Португальский акцент, манеры, глаза — всё в нём напоминало мне другого человека. Любимого человека: отца. Такой же худой, такой же порывистый... Тем-то он и стал мне симпатичен, что похож на отца. На самом деле между ними не было ничего общего. Дон же Альваро соблазнился его набожностью и показным спокойствием. Могу признать: Кирос был лишён колебаний, вернее сказать — абсолютно уверен в своих знаниях и способностях. Это впечатляло. А между тем, откуда он вообще взялся? Сам говорил, что воспитывался в Лиссабоне у францисканцев, а потом поступил судовым приказчиком на торговое судно, перевозившее пряности. Утверждал, будто несколько раз прошёл в обе стороны путь в Ост-Индию и обратно, будто никто не знает моря лучше него. В это могу поверить: служба его в Индийском океане продолжалась двадцать лет. Ещё он говорил, что, когда португальская нация подчинилась испанской, он отправился в Мадрид к Его Величеству с предложением поступить на службу — и признавал, что ничего там не добился... В это тоже охотно верю! В Мадриде он женился; жена принесла ему двух детей. Он оставил их всех в Испании и один, без семьи, отправился в Новый Свет. Года два он шатался по Перу, а потом прослышал о нашей экспедиции... Как видишь, карьера у него была не больно славная. Между тем он сам о себе говорил, как о лучшем мореплавателе империи. В тех самых выражениях, которые ты повторяешь теперь: «лучший и единственный». Таким уверенным в себе казался этот паршивый португалец! Подхалим и хвастун. Всегда говорил то, что от него хотели услышать. Казался искренним, а в сущности — интриган. Да ещё и смутьян! Признаюсь, я поддержала его кандидатуру... Поддержала всем своим весом. Мне нравилось, что этот человек верит в «Неведомую Австралию», которую мы искали. Колонизация Соломоновых островов была ему интересна, но от жажды открыть Южный континент он весь дрожал. Теперь он утверждает, будто мы сами явились к нему и на коленях просили, чтобы он изволил вывести нас в море. Враньё! Чтобы получить своё
— Как и вашей, так ведь?
— Да, как и нашей. В этом-то и была наша величайшая ошибка. Все остальные кандидаты желали золота. Он искал власти и славы. Плод, полагаю, был уже с червоточиной. Но что нам оставалось делать? Без всякого спора, этот человек был самым подготовленным из всех моряков. Он расспрашивал ветеранов первой экспедиции; те уверили его, что аделантадо — капитан превосходный. Этих расспросов ему было мало: он сходил ещё в темницу к еретикам. Дон Гарсия оставил в Лиме в заключении нескольких людей Хоукинса. Англичане укрепили его в нашей уверенности: Пятый континент, Земля Гипотезы дона Альваро находится в Южном полушарии — вероятно, по курсу за нашими островами. Кроме того, Кирос позволил себе потребовать у королевской администрации копии контракта, по которому муж становился губернатором всех открытых им берегов. Самое малое, он знал, на что идёт, и старался подстраховаться. Это мне тоже понравилось. Другие бросались в дело, очертя голову, а этот всё хотел предусмотреть. Итак, 7 марта 1595 года мы его наняли. Аделантадо доложил о своём решении вице-королю. Он описал своего главного навигатора — начальника над капитанами всех кораблей с их командой, своего первого помощника — как человека, достойного полного доверия, с большим опытом плаваний и большими познаниями в мореходном деле.
— А что все остальные: капитаны, матросы, солдаты?
— О, это совсем другое дело! Мы с аделантадо не соглашались ни в чём. Я говорю «ни в чём», и это не фигура речи. Больше половины людей, которых он принимал на борт, я считала негодными к плаванию: сволочь последнего разбора, подонки общества... Аделантадо возражал: он всё это знает лучше меня, но ничего не может поделать. Таковы условия его договора с вице-королём. Почему, думала я, дон Гарсия дал ему «Сан-Херонимо» даром? Почему торопил нас с отплытием, авансом выдав километры такелажа из королевских запасов, изъяв из добычи, отнятой у Хоукинса, полсотни аркебуз, пушек и ещё Бог весть сколько оружия, которого нам не хватало? Может, по доброте душевной? Или, пожалуй, ради моих прекрасных глаз? Да нет! Потому что дон Гарсия воспользовался нашей экспедицией, чтобы отправить к антиподам разбойников, сеявших беспорядок в столице. Их было много: все головорезы старой и новой Испании, все негодяи, желавшие побольше подраться и поскорей разжиться, стекались в Перу. Старая история! Тридцатью годами прежде, под покровительством покойного дяди Альваро, таким же точно способом была организована первая экспедиция. Но заткнуть мне рот аделантадо не мог. Я не унималась: «И что этот сброд будет делать в море? То же, что здесь — сеять хаос! Не желаю видеть у себя на палубе отбросы человечества!» — «Тогда, Исабель, оставайся на берегу. Пойми меня: у нас выбора нет. Я стараюсь умерить зло, отбираю людей здоровых, знающих своё дело, способных выполнить задачи, которые я им поставлю». С той поры я больше не мешалась в найм моряков. Но потом мы с мужем опять начинали собачиться. Например, когда хозяин фрегата не пускал меня осмотреть трюм для перевозки скота. Или не давал проверить список провианта и для людей, и для животных. Честно говоря, Петронилья, я отклоняла, кажется, всех кандидатов, выбранных доном Альваро... Хуже всех был офицер, предназначенный в начальники нашим солдатам. Не спрашивай меня, каким образом такой благоразумный человек, как дон Альваро, мог нанять такого монстра. Его звали полковник Педро Мерино-Манрике. Он был ветеран итальянских войн, очень хорошего рода. Лет около шестидесяти. Грузный, коротконогий. Волосы седые, лицо красное. Как военный, он считал, что стоит выше всех моряков. Выше капитанов четырёх кораблей, даже выше главного навигатора — «паршивого португальчика Кироса» (его собственные слова), — который сам себя полагал первым по званию после аделантадо Менданьи. Полковник же был уверен, что он начальник, которому и Кирос, и все остальные, обязаны повиноваться. Собственно, Мерино-Манрике только и делал, что твердил о своём благородном происхождении, а всех остальных презирал. Даже моего мужа: он завидовал его положению. Особенно он ненавидел наших с тобой братьев, которых взяли не как солдат, а как офицеров с военными полномочиями. Первыми в списке врагов, подлежащих устранению, стояли Лоренсо и я. А Мерино-Манрике по примеру своего прежнего начальника, страшной памяти герцога Альбы, считал, что лучший способ избавиться от соперника — убить его. Убить всех разом и немедленно.
— Если не ошибаюсь, Исабель, ты и сама почти того же мнения...
— Не говори, чего не знаешь! Мерино-Манрике был подлый гад. Я в первую же секунду поняла, что это так. Оказалось, что я была права.
— А третий разбойник — адмирал Лопе де Вега, за которого ты выдала нашу бедную Марианночку?
— Никогда я не выдавала Марианну за этого субъекта! Она сама хотела отправиться со мной — и добилась своего, отдавшись капитану, которого дон Альваро выбрал для «Санта-Исабель». Бросилась ему на шею, дала себя обесчестить...