Королева для эстонцев

Умнова Елена

— Где? Сейчас оно какое-то серебристенькое!

— Во-во, — согласился Антон. — Ночью все моря черные. Особенно если родное черное.

— Нет, если родное черное, то оно одно. А если не родное, то как кошки, все моря черные! — сказала я.

— Наверное…

— А-а-а-а! Кто тут еще плескается! — заорала Ирка и что-то швырнула.

— Ир, ты там Одеяло булыжником не пришибла? — спросила я.

— А почему булыжником?

— А что еще может попасться под руку на галечном пляже?

— Твои

тапки?

— ЧТО?

— Больно вообще-то! — сказал Одеяло.

Слава богу, он поймал мою туфлю, а то бы уплыла она в Черное море, а плавать она, как и я, не умеет! Я отобрала свою обувь и села обратно.

— Странная ты… — сказал Антон.

— Почему?

— От эмо не шарахаешься, от готов тоже.

— Я и от голубых не шарахаюсь!

— А что, общалась?

— Да их пруд пруди! Голубой, голубой! — я потыкал в стоящих рядом парней, один из которых напугал другого, ущипнув за самое нужное место, и теперь радовался в сторонке. — Розовый!

Это я ткнула пальцем в парня-эмо.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Антон. — Слушай, а что это твой эстонец с кем-то на эстонском ругается?

— Который?

— В смысле?

— Ниже или выше?

— Выше чего?

— О-о-о…

— Ой, он с еще одним блондином ругается.

— Кто из них выше?

— Один точно выше другого!

— Одеял, Одеял, Одеял, Одеял! — стала звать я.

Мне кто-то кинул одеяло.

— Зачем это мне?

— Ты же сама просила, — удивился Антон.

— Не то. Одеял, Одеял, Одеял, Одеял! — продолжила я. Эстонец, наконец, подошел. — О чем они опять ругаются?

— Да все о том же. Скоро будут булыжниками швыряться, спасайся, кто может!

— А кто не сможет?

— Тот за Иру прячься!

— Любишь ты ее сильно.

— Ага.

— Могу им свои тапки предложить! Фехтовать будут!

— Смертельное оружие, один удар — и насквозь.

— А ты откуда эстонца знаешь? — спросил Антон у Одеяла.

— Он вообще-то и сам эстонец, — сказала я.

— Он же по-русски говорит! — удивился Антон.

— И что? Если по-русски говорит, значит, не эстонец? Русский эстонец! — сказала я.

— Не, эстонский русский! — запротестовал Антон.

— Не, он все-таки эстонец, так что русский эстонец.

Подушка, судя по звуку, что-то кинул в Даниила. Тот сказал что-то резкое и ушел.

— Я больше с тобой разговаривать не буду! Ты еще и кидаешься! И вообще, как Одеяло! — перевел нам Одеяло.

— "Кидаешься" в каком смысле? Булыжниками или сам? — спросила я.

— И то, и другое. Как раз для Подушки подходит! Я хоть чем-то кидаюсь, а сам нет, — хихикнул Одеяло.

— А может, он тебя кидает? — спросил Антон.

— Бросает! — хихикнула

я. Мы расхохотались.

— А чего смешного вы услышали в этой фразе? — спросил Одеяло. Одно слово — эстонец!

— Голубой на голубом и розовым погоняет! — хохотала я.

Шлеп, плюх-плюх-плюх. Плюх-плюх-плюх. Плюх-плюх-плюх.

— Нет, Подушк, ты решил Черное море из берегов вывести, покидав туда все камни с пляжа? — спросила я.

— Сейчас по людям буду кидать!

— Ты вообще озверел? Сейчас мы тебя всем скопом и с раскачкой остудим! — возмутились все.

Подушка заткнулся и снова стал кидать. Уже стало «бульк-бульк» вместо «плюх-плюх». Плохо блинчики стали получаться.

— Ну что ж, вы наблюдаете минутное помешательство Подушки, — сказала я. — А мы — часовое.

— Может ему… это…переквалифицироваться в панка? — спросил Антон

— Зачем в панка? — спросила я.

— Да они все звереют и звереют, — пояснил он.

— Лучше в скинхэды, — сказала я.

— Почему в скинхэдЫ? — спросил Антон.

— Потому что раздвоение личности будет!

Ира тем временем стала препираться с Подушкой, ибо тот из-под ее носа стащил понравившийся ей камень и зашвырнул в море. В итоге Ира упала в море, и нет бы бежать переодеваться! Она отправилась поскорее ронять Подушку. Это ей почти удалось, вот только ее потери были явно больше. Она вымокла до шеи, а у Подушки промокли только брюки.

— Подушка, зачем ты меня уронил? — воскликнула Ира.

— Одеял, представляешь, Подушка уронил Иру? — хихикнула я.

— Не представляю! Это было бы последнее, что он сделал в жизни! — ответил хихикающий эстонец.

Подушка подошел к Ире вплотную. Даже у меня это выходит внушительно, а уж у него-то с его ростом и подавно! Ира запрокинула голову.

— Слушайте, вы меня достали, жирафы!

— Так вы, карлики, подрастайте! — ответил ей Подушка и припустился бегом от Иры.

— Еще и зарыл! — возмущению Иры не было предела.

— Подушка — покойник! Сначала уронил Иру, потом еще и зарыл! Нет, конечно, остается шанс, что Ира не выживет, но все же труп Подушки более вероятен, — сказал Одеяло.

Мы с Антоном уже не выдержали и захохотали в голос.

— Слушайте, а вы Ольгу не видели? — спросил Подушка, стоя достаточно далеко от меня. — А то я ее голос слышу, а где она, не вижу.

— Не наступи! — крикнула я. Только эстонец может слышать, но не видеть! А вообще у него отличный слух… отличный от остальных! Слышит только меня!

Подушка на мой окрик подскочил, завертел головой, но так и не приметил меня на гальке. Хамелеон я, однако.

— Что ж, пойдем пугать эстонцев привидениями! — сказала я.