Королева для нищего
Шрифт:
— Пошла нахуй, Вер. Не можешь жить по-взрослому, не лезь. Это все.
— Ну, Артем, — Вера истерически взвыла, из-за слез уже ничего не различая, только размытый силуэт перед собой, — Пожалуйста…
— Ты глухая? Все, Вер. Это все. Я не собираюсь тебя воспитывать и говорить, что хорошо, а что плохо. Я тебя всегда просил думать головой, а ты вдруг решила, что самая умная. Деньги Андрей отдаст, — и Исаев, не оборачиваясь, вышел из гримерки.
Это все.
9
Клинкова
На следующий день, после грандиозного праздника, Вера вернулась в ресторан, и стыдливо пряча глаза, попросила у Андрея «вольную». Да, это было очередным проявлением слабости, что она бежала, так позорно поджав хвост, но понимала, что по-другому не сможет. Хозяин ресторана снисходительно качал головой и молчал, но Вера была уверена, что он еле сдерживался, чтобы не выплюнуть ей в лицо: «Я же говорил».
Все говорили. Вера слышала, но не слушала. За что и получила.
Получила расчет за последний вечер — Ваня был прав, Исаев не поскупился на «подарок» для жены, оплатил Верку за месяц таких выступлений в ресторане.
Скрепя сердцем, «приползла» к Зауру, надеясь снова устроиться на работу, однако Пална не позволила, поставив хозяина кафе перед выбором: либо толковый, опытный администратор в ее лице, либо пустышка-официантка, которая сбегает при любом удобном случае, да еще и к тому же тунеядка. Выбор был очевиден. Наверно Клинкова выглядела настолько убого, что Заур видимо, сжалился и отправил ее к своей младшей сестре Гюзаль, которая держала небольшой закуток общепита. Пална проводила ее торжествующим взглядом до самой двери, змеюка.
А может и хорошо, что так получилось, меньше шансов встретить кого-то из прошлой жизни. Вера каждый день технично вбивала себе в голову, что этот опрометчивый поступок разделил ее жизнь на «до» и «после». Старалась не прислушиваться к внутреннему голосу, который ехидно напоминал, что «новая» жизнь длилась каких-то три месяца, а до них была та же самая жизнь, как сейчас — «старая» и убогая, как оказалось.
Только вот какая штука — жизнь с Артемом была не прошлая, она была другая. Абсолютно отличаясь от того, что видела Клинкова в своем сером райончике на протяжении жизни, будто щелкая по носу, давая понять, что люди могут жить иначе, круче и богаче, и наверно, счастливее.
— Ну, че, Верка, опять нюни распустила? — дядя Гриша вошел на кухню, деловито похлопывая себя по пузу, — Кормить то думаешь, или сопли твои жевать будем?
— Гришка, не лезь к ней, — крикнула из своей комнаты Нина Степановна, и тут же послышалось шарканье ее тапочек по коридору, — Чего
— Как идти то? На голодный желудок?
— Людка, поди, накормит, — фыркнула женщина, несильно толкая сына в бок, — Не подохнешь от голода пока дойдешь.
— А че она убивается-то так? Жоних что ли бросил? — мужчина засмеялся, вытаскивая пару вафель из вазочки на столе, — Верка, да нового найдешь, много ли ума надо?
Вера проследила, как крошки от вафель прямо изо рта осыпаются на пол, а потом швырнула истерзанную картошку прямо в ведро, вместе с ножом.
— Ты гляжу не нашел, катался тут по полу в каматозе, бредил Людкой своей. Всю кровь свернул, зараза, а смелости так и не хватило самому позвонить, — Клинкова плюнула ему под ноги и вылетела из кухни, запираясь в своей комнате.
— Ну, вот зачем, Гриш? Ну что за натура? Видишь, переживает, зачем ты издеваешься? — Нина Степановна зашипела на сына и, судя по всему, шлепнула его по руке. Вера усмехнулась, когда услышала негромкий хлопок.
— Да ладно, мам, ты поменьше внимания на этой обращай, она быстро перестанет переживать.
— Правду Верка сказала, зараза ты.
— А чего сразу «зараза»? — шепотом возмутился Гриша.
— Ну тебя, — Вера представила как бабушка махнула на него рукой и снова улыбнулась.
Где-то убыло, где-то прибыло. Вера была искренне рада, что дяде Грише все-таки удалось взять себя в руки и уговорить Люду вернуться. И вот жизнь опять поменялась. Люда была олицетворением покоя, уюта, материнского тепла, нехватку которого Вера в последнюю неделю ощутила так явственно. Клинкова даже не думала о том, насколько они были близки, рассказала Люде о своей той, другой, жизни, надеясь на поддержку и дельный совет. И получила все, чего так долго ждала: почти материнские объятия, нешуточные переживания и упреки в долгом молчании. Да, с бабушкой наверно тоже можно было поговорить, но Вера понимала, что не выдержит этого укора в глазах Нины Степановны.
— Вер, может слойки твои любимые постряпать? С вареньем, м? — бабушка заглянула в комнату одной головой, — Гриша из ямки компот из ранеток принес. Вер?
— Не хочу, ба, — девушка повернулась на другой бок и, услышав, как дверь тихонько закрылась, снова заплакала.
Сидели с Самохиной во дворе, на качелях. Задница примерзла так, что часть уже начала неметь, но они упорно качались, сжимая ледяные пруты рукавами от кофты.
— Ну, может, все-таки передумаешь?
— Да что тут думать Лен? Как ты себе это представляешь? Ты, твой Лютик и я? Замечательная компашка, ничего не скажешь, — Вера нахмурилась, наблюдая за двумя мальчишками, которые спорили, кто первый нашел картонку на горку, — Вы там будете сосаться, а я с Ельциным чокаться?
— Так проблема только в том, с кем ты будешь сосаться? — Ленка заржала, доставая из кармана пачку сигарет, — Не хочешь с Ельциным, найдем тебе кого попроще, для начала. Не все же по верхам прыгать.
— Ты сама от себя не устаешь? — Клинкова фыркнула, принимая из рук Ленки дымящуюся сигарету.