Королева эльфов Шаннары
Шрифт:
Она слегка ослабила руки, лежащие на жезле, ее пальцы стали легкими, как перышки, на искривленном и отполированном деревянном стволе и нежно гладили его. Она знала, что сейчас нужно лишь позвать их. Надо лишь захотеть этого. Мысленно вспомнить об их существовании, о жизнях, спрятанных в камне. Не спорить и не сомневаться в этом. Только призвать и вернуть.
«Да. Я сделаю это».
Лоден ярко вспыхнул, взметнувшись во тьме фонтаном белого света. Пламя становилось все ярче, горело с ослепляющей силой. Рен почувствовала, как в ее руке задрожал жезл Рукха, как он стал нагреваться. Рен снова крепко сжала его, зажмурив глаза. Свет уже равномерно
Рен поискала глазами своих спутников: все ли они в безопасности, не причинила ли им вреда волшебная сила? Но она не смогла повернуть головы. Ее руки крепко сжимали жезл Рукха, и сама она слилась с ним, прикованная к жезлу магической силой, подчиняясь только ей.
А свет уже заполнял равнину, нарастая, поднимаясь все выше, пока лес и скалы, окружавшие ее, не исчезли, а небо не окрасилось в серебряный цвет. Послышался такой звук, будто что-то выдернули из земли, почва и скалы задвигались — что-то тяжелое упало вниз. Через приоткрытые веки она смогла увидеть, что забрезжившие силуэты принимают очертания зданий и деревьев, мостовых и дорог, газонов и парков. Это Арборлон становился прежним Арборлоном. Она наблюдала его возрождение. Смотрела как бы через стекло, усеянное каплями дождя и подернутое дымкой тумана. В центре города из тумана в алом ореоле возникло Древо Жизни Элькрис. Рен почувствовала, что силы покидают ее, она с трудом удерживалась на ногах. Белый свет кружился над ней, как тучи перед бурей, угрожая взрывной мощью.
Но свет начал меркнуть, постепенно тускнея и исчезая в темноте, как вода уходит в песок.
Рен поняла, что все закончилось. Она могла теперь различить в тумане Арборлон, даже рассмотреть людей, толпами стоящих у границы яркого свечения: они пытались увидеть то, что находится вдалеке. Рен сделала все, о чем просили ее бабушка и Алланон, выполнила то, что ей поручили. Но не выполнила наказа, данного себе самой. Она собиралась не просто вернуть эльфов в их город, в Западную Землю. Люди, пережившие добровольную ссылку, не могли просто так остаться в Четырех Землях, особенно после ужасов Морровинда. К тому же она знала правду о порождениях Тьмы. И все еще испытывала страх перед возможностью неправильного использования магической силы. Ей доверили жизни эльфов на определенных условиях, а она вернет их на своих собственных.
Крепко сжав жезл Рукха, она приказала, чтобы остатки волшебной силы вырвались на свет и ушли обратно в землю — вся оставшаяся сила и та, что могла еще возникнуть. Она выпустила ее с яростной решимостью, и мерцающий воздух прорезал треск пламени. Он вырывался как молнии — вспышка за вспышкой. Она запретила ему подниматься вверх. Рен израсходовала всю волшебную силу, опустошив жезл и камень, уничтожив ее в огне. Остатки ее вспыхнули в последний раз и исчезли навсегда.
Наступила темнота. На какое-то мгновение ночной воздух заволокло туманом. Затем туман рассеялся и мириадами пылинок начал оседать на землю. Она проследила за их падением и увидела траву под ногами, на том месте, где все было голо; вдыхала запахи, исходящие от деревьев и цветов, от готовящейся еды, от дерева и железа — это был
Тысячи эльфов, собравшись на окраине города, удивленно смотрели на нее. Эльфийские Охотники с оружием выступили вперед. Рен смело встретила их взгляды, устремленные на нее и на жезл, который она держала в руке. Тигр Тэй что-то ворчал, а Трисс молча подошел и встал рядом с ней. Стреса и Фаун были тут же — одна уже карабкалась на плечо, а второй касался иголками ее ноги..
Из толпы вышли Барсиммон Оридио и Этон Шарт. Не дойдя до нее несколько футов, они остановились. Казалось, все потеряли дар речи.
Рен отстранила от себя жезл Рукха и выпрямилась. Она впервые посмотрела на Лоден. Его светящиеся грани погасли. Вся волшебная сила ушла в землю, а Лоден превратился в обычный камень.
Она поднесла жезл к лицу и увидела, что он обуглился, стал ломким и безжизненным. Взяв его обеими руками, она переломила его через колено, а обломки бросила на землю.
— Эльфы вернулись домой, — громко сказала она. — И мы никогда больше не уйдем отсюда.
Стоявшие рядом с ней эльфы открыли рты от удивления.
Трисс смотрел на нее с гордостью и обожанием. Он подошел к командиру эльфийских армий и Первому министру и крикнул:
— Придворная Гвардия!
Гвардия не заставила себя ждать: десятки воинов встали перед своим капитаном, шеренга за шеренгой.
Трисс подошел к Рен, медленно опустился перед ней на одно колено, поднял правую руку и, прижав ее к сердцу, приветствовал ее. Фонари за его спиной, освещавшие город, вспыхивали в темноте, как жуки-светляки.
— Рен Элессдил, королева эльфов! — провозгласил он. — Придворная Гвардия готова служить тебе!
Его Эльфийские Охотники, все до одного, последовали примеру своего капитана, преклонив колена и повторив его слова нестройным хором. Этой Шарт также преклонил колено. После некоторого колебания его примеру последовал Барсиммон Оридио. Она молча смотрела, как приветствовал ее весь эльфийский народ, доверенный ей и обретенный ею.
Она шагнула к нему, и на ее глазах выступили слезы.
Крепость друидов вздрогнула в последний раз, огромный каменный гигант пошевелился во сне и замер.
Коглин ждал, опершись на массивный стол, прикрыв глаза и наклонив голову. Он хотел убедиться, что силы возвращаются к нему. И снова оказался в хранилище, где были спрятаны летописи друидов. Придя в себя после того, как он обнаружил Уолкера Бо и предупредил его, друид совсем обессилел. Он не смог тогда остаться с Уолкером, так как слишком ослабел, стал старым, превратился в груду костей, пораженных неподвижностью и болью. Силы оставили его, он не мог предпринять новый поиск.
Он подождал, но толчки не повторились.
Наконец он выпрямился, оторвался от стола, открыл глаза и осмотрелся. Прежде всего он увидел, что весь он — его руки, его тело — вновь стал таким, как прежде. Он перевел дыхание, для пробы потер ладони и потрогал себя, чтобы убедиться, что зрение не обманывает его. Прозрачность очертаний исчезла, он снова состоял из плоти и крови. Шепоточек жался к нему. Его огромная голова терлась о него с такой силой, что грозила сбить старика с ног. Болотный кот снова стал собой и больше не был соединением едва заметных линий и теней, не выглядел как призрак.