Королева и волкодлак
Шрифт:
«Кто ты?» — вот что она спрашивала.
Попробовал сказать это, и губы сначала собрались, потом растянулись, повторяя ее движения. Вот только ощущения исходящего звука не было. Однако женщина обрадовалась, кивнула, снова задала вопрос, показав на меня пальцем.
«Иттон», — ответил я.
Она повторила несколько раз, и я вместе с ней, внимательно всматриваясь в ее губы и пытаясь сопоставить то, что чувствовал, с тем, что видел. Если она могла читать по губам, значит, мог научиться и я.
«Откуда ты?» — после нескольких неудачных попыток повторить мне удалось
«Не знаю. Не помню. Ничего не помню».
Женщина нахмурилась, повернулась к хозяевам дома и начала что-то им говорить. Значит, немой точно не была. Может, глухая. Или просто знала, как разговаривать с глухими и немыми. Хозяева переглянулись, перекинулись между собой парой фраз, потом мужчина дотронулся до моего рукава и назвал меня по имени, проговорив его медленно и четко, чтобы я понял. Поманив за собой, пошел к пристройке в дальнем углу двора. Открыл дверь и подтолкнул меня к порогу.
Внутри оказалась крохотная каморка с очагом, кроватью и дощатым столом. Он ткнул в меня пальцем и сделал приглашающий жест, а потом потянул за рукав к другой двери, за которой оказалась конюшня с тремя стойлами.
Нет, я ничего не вспомнил, но это было твердое знание: люблю лошадей и умею с ними обращаться. Вошел, погладил по холке вороного жеребца, тот заржал и ткнулся мордой в мою щеку. Хозяин рассмеялся и положил руку мне на плечо.
Кажется, я нашел работу и крышу над головой. Уже неплохо!
Глава 1
три года спустя
Иресса
«Скажи, а почему мы не можем вот так же разговаривать с другими фамильярами? И с ведьмами? — я махнула хвостом перед клювом Митриса, он попытался поймать его, но не успел. — Почему только с тобой? Когда приезжала Фиала со своей кошкой, ни та ни другая меня не слышали»
«У нас с тобой мысленная связь через Лэргу. Потому что мы оба ее фамильяры. Хотя, по большому счету, мы и не фамильяры вовсе», — добавил ворон, подумав.
«А кто?» — удивилась я.
Разумеется, мы не разговаривали в человеческом понимании этого слова, а слышали мысли друг друга. Причем не все мысли, а только направленные наподобие лучу. О чем думал Митрис, не обращаясь ко мне, я не знала, да и не очень-то хотела. Равно как и того, чтобы он знал мои мысли. Точно так же, направленно, мы разговаривали и с Лэргой.
«Нас ведьмы забирают из Хранилища на время. А истинные фамильяры — это добровольный дар высших духов, которые входят в тело животного или птицы и помогают магу или ведьме в их делах. Но наш мир они обходят стороной».
«Почему?» — мне было скучно, и я приставала к ворону. Вообще-то он всегда держался так строго, что я его немного побаивалась, но сегодня, похоже, хотелось поболтать и ему.
«Потому что он во власти темных сил».
«Темных? — шерсть на загривке встала дыбом. — Во власти зла?»
«Ресс, не говори глупостей! — Митрис возмущенно взмахнул крылом и хрипло каркнул. — Я сказал, не черных, а темных. У темноты много оттенков. Именно поэтому в нашем мире есть место и добру,
Мне всегда хотелось узнать, кем он был раньше и как стал фамильяром, но спросить не решалась. А Лэрга на мой вопрос только покачала головой:
— Он расскажет тебе сам, Ресс, если захочет. Я — не могу. Точно так же, как не могу рассказать ему о тебе. Хотя, думаю, он и так догадывается, кто ты.
Даже если Митрис догадывался, виду не подавал. Лиса Иресса, а об остальном помолчим. Я сама попросила Лэргу придумать мне какое-то другое имя. Не только для того, чтобы сохранить мою тайну. Янта — это было напоминание о прежней жизни. Конечно, я при всем желании не смогла бы ничего забыть, но имя — как постоянный укол отравленной иглой.
Ну а что касается Митриса, я думала, раньше он, скорее всего, был магом. Лэрга говорила, что, помимо самоубийц, в Хранилище неприкаянных душ попадают души проклятых, а еще ведьм и магов.
«Но почему? — удивилась я. — Разве их вина, что они родились такими?»
— Это не наказание. Души потому и неприкаянные, что ни в раю, ни в аду им нет места. Когда все времена и все миры подойдут к своему концу, тогда появится что-то иное — для всех. Другой мир, другое время. А до тех пор каждая неприкаянная душа остается в Хранилище. И ты туда вернешься, Ресс, и я составлю тебе компанию. Хотя мы не сможем разговаривать. Ты уже знаешь, там души находятся наедине со своими мыслями.
«А еще фамильяры могут разговаривать с магическими тварями, — Митрис поднял крыло и почесал под ним клювом. — С единорогами, например. Или с драконами. Но их уже давно всех истребили. Если и есть где-то, то прячутся и к людям не выходят. Ах, да, еще с оборотнями. С волкодлаками и лисовинами. Они вроде как обычные люди, но в новолуние и полнолуние превращаются в зверей. Не по своей воле, конечно. Обычно на них какое-то заклятье».
«А заклятье накладывают ведьмы?»
«Ну а кто ж еще? Ведьмы или маги. Хотя магов почему-то рождается намного меньше. И в триаде только ведьмы. Маги на подручных должностях. Но вот, к примеру, Хранителем неприкаянных душ может быть только маг, не ведьма. А еще… — тут Митрис оглянулся по сторонам, словно кто-то мог нас подслушать. — В Хранилище есть особые души — те, что между небом и землей. Они неприкосновенны, их нельзя использовать для фамильяров, поскольку такая душа еще может вернуться в тело, если точка равновесия сдвинется к жизни. А если ведьма заберет точку себе, то сможет распоряжаться жизнью и смертью этого человека, даже если тело находится в другом мире».
Я слушала его, приоткрыв пасть. Язык свесился — и на него тут же села муха, которую я машинально поймала и проглотила.
— Ресс, боюсь одной мухи тебе на обед будет маловато, — услышала я за спиной насмешливый голос Лэрги. — Поторопитесь, Леста уже приготовила вам еду.
Подойдя к ней, я потерлась о ее колени. Она погладила меня по загривку и присела на корточки.
— Послушай, сегодня вечером приедет Арнис. Мне кажется, или ты и не слишком рада его видеть?
«Я не знаю, Лэрга…»