Королева из Прованса
Шрифт:
Супружеская чета готовилась покинуть Англию.
– Момент самый что ни на есть подходящий, – говорил Ричард жене. – Англию ждут черные дни. Народ готов к бунту. Попробуйте напоследок вразумить вашу сестру. Может быть, хоть она сумеет наставить короля на путь истинный.
– Элеанора не слушает ничьих советов. Она твердо уверена, что всегда и во всем поступает правильно.
– На сей раз, увы, она ведет себя неразумно.
Ричард послал за своим старшим сыном и сказал, чтобы Генрих собирался в дорогу – он должен присутствовать
Молодой человек был рад за отца. Наконец-то Ричард дождался осуществления своей давней мечты. Жаль, конечно, что придется расстаться с Эдуардом. После примирения дружба между двоюродными братьями укрепилась. Этому способствовало искреннее раскаяние Эдуарда.
– Момент выбран как нельзя более удачно, – радовался Ричард. – Всякий разумный человек видит, куда катится страна. Скоро здесь начнется смута. Это очевидно.
– Король пытается делать вид, что ничего особенного не происходит, – вздохнул Генрих.
– Этим способом от беды не уйдешь. Рано или поздно придется смотреть правде в глаза, – пожал плечами Ричард. – Однако нам пора готовиться к отъезду. – Он положил сыну руки на плечи. – Скоро мы станем еще богаче, сын мой. А более всего я рад тому, что теперь смогу больше сделать для вас.
Теплым майским днем Ричард и его семья отплыли на материк. Флот принца насчитывал полсотни кораблей.
В Аахене Ричард и Санча были коронованы императором и императрицей Священной Римской империи германской нации.
В Виндзоре царил траур. Маленькая Катарина была смертельно больна.
Ничто так не выбивало королеву из колеи, как болезнь кого-либо из ее детей. Элеанора и в благополучные-то времена не находила себе места от беспокойства, тревожась за здоровье сыновей и дочерей.
Маленькая Катарина угасала на глазах. Она всегда была странным ребенком и держалась в стороне от других детей. Это и неудивительно – ведь девочка была глухонемой. Но королева любила свою несчастную дочь особенной, исступленной любовью. Элеаноре хотелось, чтобы Катарина ни в чем не чувствовала себя ущемленной.
Катарина отличалась небесной красотой. Генрих говорил, что она больше, чем остальные девочки, похожа на свою мать.
И вот принцесса умирала.
Королева не отходила от ее изголовья, да и король все время был неподалеку.
– Вы себя совсем измучили, дорогая, – говорил он жене, но Элеанора лишь качала головой. Она была убеждена, что смерть не посмеет отнять у нее ребенка, если мать все время будет рядом.
Бедняжка Катарина неотрывно смотрела на Элеанору, цеплялась за нее горячей, влажной ручкой.
Но все было тщетно. Даже самоотверженность матери не могла спасти больную.
Пасмурным утром Катарина ушла из жизни – так же беззвучно, как жила.
А тем временем недовольство баронов достигло критической точки. В Англию вернулся Симон де Монфор, которого Генрих всегда так боялся.
Поводом к возмущению стало назначение Эмера де Валанса, сводного брата короля, епископом Винчестерским. Теперь оба главных диоцеза королевства принадлежали чужеземцам: Бонифас Савойский, дядя королевы, был архиепископом Кентерберийским, Эмер де Валанс – епископом Винчестерским, а руководил чужеземной партией могущественный Гийом де Валанс, еще один из сводных братьев короля.
Бароны собрались, чтобы обсудить создавшееся положение. Вскоре все ключевые посты будут заняты иностранцами. Этому необходимо положить конец.
Чужеземцы алчны и честолюбивы. Чем больше дает им король, тем сильнее разыгрываются их аппетиты. Гийом де Валанс обнаглел до того, что посмел покуситься на владения самого Симона де Монфора.
Монфор мириться с этим не стал. Заручившись поддержкой самых могущественных лордов, он потребовал разбирательства на государственном совете.
Гийом де Валанс, уверенный в поддержке короля, объявил на ассамблее, что не намерен судиться с изменником.
– Я не изменник! – громко выкрикнул Монфор. – И не сын изменника.
Тем самым он намекал на отца Гийома, Юга де Лузиньяна, некогда восставшего против своего короля.
– Мой отец был не таков, как ваш, – с нажимом произнес Монфор.
Гийом на него бросился, схватившись за рукоять меча.
Их едва растащили.
Подобные стычки между знатными господами происходили довольно часто, и им не придавали большого значения. Но на сей раз столкнулись предводители двух враждующих партий.
У выхода из зала Монфора поджидал Роджер Биго, граф Норфолк.
– Милорд, – сказал он. – Пора положить конец наглости этих иностранцев.
– Совершенно с вами согласен.
– Хвала Господу. На нашей стороне тысячи. Как поступим?
– Соберем тех, кто мыслит с нами заодно. И тогда решим, как нам действовать.
Единомышленники охотно откликнулись на зов.
Следующая встреча короля с представителями знати была бурной.
Генрих начал с того, что сообщил собранию о своих финансовых затруднениях. Урожай в том году выдался скудный, стране угрожал голод, на западе бунтовали уэльсцы, на севере, того и гляди, зашевелятся шотландцы. Король сказал, что казне потребны значительные средства, которые необходимо где-то изыскать.
На это лорды ответили, что король слишком много денег расходует на своих многочисленных родственников и их иностранных друзей. Все эти суммы с куда большей пользой можно было бы потратить на благо страны.
Сторонники короля повскакивали с мест, однако Монфор и его единомышленники стояли на своем. Они говорили, что повышать подати и налоги невозможно, что выход только один – отослать чужеземных паразитов восвояси.
Спор перерос бы во всеобщую потасовку, если бы король не объявил заседание закрытым.