Королева из Прованса
Шрифт:
– Королевством нельзя управлять без денег.
– И я твержу им о том же. Они же полагают, что я могу сотворять деньги из пустоты.
– А Людовик Французский говорит, что нельзя облагать народ чрезмерными податями.
– Так вы тоже стали поклонником Людовика?
– Он мудрый король, во Франции все его любят. Мне показалось, что он говорит здраво.
Генрих кивнул:
– Весьма серьезный господин. Хорошо ему – у него куда более покладистые подданные, чем у меня.
Эдуард хотел возразить, что Людовик сумел заслужить уважение и любовь
И все же от внимания Генриха не укрылся скептицизм сына. Король был потрясен. Ведь его семья всегда отличалась сплоченностью. Неужто единству наступит конец, когда надвигается беда?
Генрих рассказал сыну, что произошло в стране за время отсутствия Эдуарда – о том, как Гийом де Валанс поссорился с Симоном де Монфором, как они чуть было не сцепились в схватке.
Эдуард был очень расстроен.
– К счастью, в лагере баронов тоже нет единогласия, – продолжал король. – Глостер, похоже, поссорился с Монфором. Если они между собой передерутся, все устроится само собой.
– А что вы намерены делать, отец, если произойдет худшее?
– Худшее? Что вы имеете в виду?
– Если все бароны объединятся, как это случилось во времена вашего отца.
– Я думаю об этом все время. О прегрешениях короля Джона я не забыл. Но разве я за них в ответе?
– Многие боятся, что вы их повторите.
Генрих удивленно воззрился на сына. Кажется, в словах принца прозвучал упрек? Неужели в семье и в самом деле наметился раздор?
Возвращение Эдуарда повергло короля в тягостные сомнения.
К принцу явился Симон де Монфор. Он тоже узнал о возвращении Эдуарда и решил проверить, не окажется ли молодой человек разумнее своего отца.
Может быть, он сумеет оценить всю опасность обстановки. Пусть что-нибудь сделает – ведь ему суждено рано или поздно воссесть на отцовский престол.
– Больше всего на свете я хочу избежать междуусобной войны, – озабоченно начал он.
– Вы думаете, такая опасность реальна?
– Война почти неизбежна.
– Но ведь теперь у вас есть парламент!
– Согласия нет и там, к сожалению. Ваш отец должен отказаться от сицилийской авантюры. Этот титул ничего не прибавит вашему младшему брату, а стране обойдется крайне дорого. Сицилийская корона словно околдовала ваших отца и мать!
– Если так, то нам следует забыть о Сицилии.
– Милорд, я знал, что вы проявите благоразумие. Мне нужно о многом рассказать вам. Вы должны присоединиться к нам, и тогда, с помощью Божьей, мы сможем избежать большой беды.
– Охотно сделаю это, – пообещал Эдуард.
Вскоре при дворе начали шептаться, что наследник престола много времени проводит в обществе Симона де Монфора. Похоже, они сумели найти общий язык.
Иногда Элеанора жалела, что дети растут так быстро. Особенно горевала она о дочерях, которым суждено было покинуть отчий дом.
Джон де Дор, герцог
Однако Элеанора помнила о печальном опыте Маргарет и не торопилась с ответом. Она все повторяла, что предпочла бы иметь одних сыновей – принцам, по крайней мере, не нужно уезжать на чужбину.
Однако в конце концов решение было принято, и Беатриса стала готовиться к отъезду.
Генрих, у которого были дела во Франции, должен был сопровождать свою дочь. Однако Элеаноре пришлось остаться, ибо в столь тревожные времена нельзя было оставлять страну без управления.
– Вам поможет Эдуард, дорогая, – сказал Генрих. – А что касается меня, то я постараюсь вернуться побыстрее.
По правде говоря, Элеанора была даже рада, что никуда не едет. Конечно, она могла бы провести с дочерью чуть больше времени, провожая ее, но зато пришлось бы присутствовать при душераздирающей церемонии вверения невесты жениху, совершенно чужому человеку. Элеанора и так не могла забыть злосчастный день, когда малютка Маргарет сочеталась браком с Александром Шотландским.
Королева попрощалась с мужем и дочерью, а затем удалилась в Виндзор, где ей составила компанию юная жена Эдуарда, славная и покладистая девушка. Они отлично ладили друг с другом.
Вскоре после свадьбы Беатрисы в Бретань прибыл герцог Глостер. Это был честолюбивый молодой человек, люто завидовавший Симону де Монфору, который пользовался среди английской знати особым уважением.
Герцог явился к королю и сказал, что хочет побеседовать с ним по конфиденциальному делу. – Милорд, мне горько говорить об этом, ибо я знаю, как расстроят вас мои слова. Заранее прошу прощения за это, но все же считаю своим долгом провести этот разговор.
– Говорите, в чем дело, и поскорей, – приказал Генрих.
– Ваш сын Эдуард заключил союз с Симоном де Монфором.
– Невозможно!
– Увы, милорд, это правда.
– Не верю!
– Многие могут это подтвердить.
Генрих покачал головой:
– Здесь какая-то ошибка, – упрямо повторил он.
– Нет, сир. Лорд Эдуард почти все время проводит с Монфором, выслушивает все обвинения, которые Монфор выдвигает против вас.
Генрих закрыл лицо руками.
Какой жестокий удар! Ему легче было бы перенести утрату короны, но только не раздор в собственной семье.
Он велел Глостеру удалиться и остался в одиночестве.
И все же произошла какая-то ошибка. Эдуард… Их с Элеанорой сын… Выступает против отца? Невозможно!
О Господи, неужели история повторяется? Дед короля, Генрих Второй, в последние годы царствования сравнивал себя со старым, усталым орлом, на которого нападают вскормленные им орлята. Он же, Генрих Третий, так гордившийся своими детьми и благодаривший за них Всевышнего, всегда относился к деду со снисходительной жалостью. Неужто и его постигнет та же участь?