Королева Камилла
Шрифт:
Выждав подобающее время, Камилла объявила, что пойдет наверх приготовить комнату. Услышав, что он намерен остаться на четыре долгих дня и три долгие ночи, она не на шутку перепугалась. Кто скажет, чем заполнять все эти часы? И чем его кормить? У них не осталось ни пенни, а из мяса в доме только собачий корм. Может, смешать банку «Педигри» с соусом карри и красным перцем?
Камилла села на голый матрас, со стопкой белья на коленях, и постаралась взять себя в руки. Наставления, полученные в швейцарском пансионате Мон – Фертиль,
Камилла услышала, как Фредди трусит по ступенькам, и, когда он вошел, тихонько шепнула:
– Фредди, золотко мое, что ты думаешь о Грэме?
Фредди пролаял:
– Конфуций говорил: «Рыба и гость через три дня начинают вонять».
Камилла потрепала Фредди по спине:
– Эх, Фредди, жаль, что ты не умеешь говорить.
Вечером за ужином, состряпанным из сарделек – карри, одолженных у Тредголдов, и выкопанных в огороде овощей, Чарльз и Камилла сообща попытались узнать своего сына поближе. Аперитив из репяного вина развязал Грэму язык, и он добрых десять минут без остановки говорил про то, какие законы о безопасном быте в Эстонии, – про то, что их там нет.
Чарльз попробовал сменить тему и поинтересовался:
– Грэм, у вас есть сад?
– Да, в основном там только лужайка, но и несколько грядок шалфея и нарциссов есть. Это весной, конечно. А тюльпаны я не люблю. Никогда не знаешь, будут ли они в вазе стоять прямо, верно?
– Э… да, именно… э… тюльпаны ужасно… своевольны в поведении.
– Вы ездите верхом? – пришла на выручкку Камилла.
– На лошадях нет, – ответил Грэм таким тоном, будто на лошадях ему неинтересно, а вот верхом на верблюде или ламе, а то и на слоне его часто можно увидеть.
– А искусством вы интересуетесь? Живописью… э… ну, такими вещами.
– Современное искусство не люблю, по– моему, это жульничество, шимпанзе лучше нарисует. А что, у Майкла Джексона шимпанзе Бабблз нарисовал несколько вполне приличных акварелей. Его последнюю выставку скупили за час.
Чарльз, который сам баловался акварельками (как и Камилла), ощутил легкую обиду пополам с завистью к удачливому шимпанзе. Недавно он выставлял в торговом центре серию размытых «импрессий» переулка Ад, так ушла только одна работа – купила королева.
Когда они перешли к кофе, вопрос о Грэмовом рождении и усыновлении еще не был затронут. То и дело гладили собак, а Лео, Тоска и Фредди дивились, отчего к ним такое внимание? Фредди воспользовался моментом и исполнил свой коронный трюк – погоню за собственным хвостом. Смех Грэма нельзя было назвать мелодичным. Наконец Фредди, бешено крутясь, врезался в кофейный столик и опрокинул стакан с вином. Камилла прикрикнула на него, и вслед за этим в комнате повисло молчание.
Каждый из троих хотел бы оказаться в каком-нибудь другом месте. Наконец Грэм отправился спать, прихватив
Уже лежа в постели и сознавая, что за стеной спит их сын, Чарльз прошептал:
– Наверное, игра в блошки требует отменной ловкости пальцев. Я хочу сказать, большие пальцы должны быть необычайносильными.
Камилла выставила в темноте большие пальцы:
– У меня они всегда были сильные. Я могла раздавить лесной орех между большим и указательным.
– Значит, это у него от тебя.
Ни один из них не сказал, что удручен встречей с Грэмом, но в комнате волглой пеленой висело печальное разочарование.
Уже засыпая, Камилла спросила:
– Все-таки, наверное, здорово – три года подряд быть чемпионом Руислипа по блошкам, а?
Это был искренний вопрос.
– Дорогая, это замечательное достижение, – ответил Чарльз.
– Я не уверена, что смогу полюбить Грэма, – призналась Камилла.
Чарльз скорчил гримасу: он чувствовал ровно то же.
– Может быть, когда мы узнаем его получше…
– Но тюльпаны…А эти туфли…
Чарльз рассудительно заметил:
– Наружность ему можно подправить – хороший портной, приличный парикмахер.
– Но он какой-то не… не милый.
– Да, – согласился Чарльз, – однако мы не вправе судить его строго.
– И он не любит собак.
– Многие не любят, – прошептал Чарльз.
– Но люди нашего типа любят, – возразила Камилла, поворачиваясь в темноте к Чарльзу.
– Значит, нужно сделать Грэма человеком нашего типа, – сказал Чарльз.
Они поцеловались и повернулись друг к другу спиной. Обоим без слов было понятно, что физическая близость невозможна, пока Грэм находится с ними под одной крышей.
37
Утром, спустившись заварить чай, Камилла обнаружила, что Грэм сидит на диване полностью одетый и стучит по клавишам ноутбука. Она запахнула халат и затянула пояс: ей не хотелось, чтобы Грэм видел ее ночную рубашку с портретом Халка на груди, купленную в магазине «Все за фунт».
– А вы рано встаете, Грэм, – сказала она.
– Рано? – въедливо переспросил Грэм. – Утро уже на исходе.
Камилла бросила взгляд на часы над камином: без десяти восемь.
– Вы, наверное, считаете меня соней.
Грэм любезно возразил:
– Полагаю, к вашим годам потребность в сне возрастает.
Наливая воду в чайник, Камилла думала: он такой недушевный. Пока она заваривала чай, собаки теснились вокруг. Видно, тоже не хотели оставаться в комнате с Грэмом.