Королева Кастильская
Шрифт:
Хименес приказал, чтобы все труды, касающиеся религии, свалили на площадях, однако книги по медицине приказал отнести к нему. Мавры славились своими познаниями в медицине, и Хименесу пришло в голову, что если извлечь из их книг пользу, в том не будет никакого богохульства. Таким образом, он отобрал двести или триста трудов по медицине и распорядился отослать в Алькалу, где они будут храниться в университете, который он там строил.
Затем он приступил к тому, что называл служением вере.
На всех площадях города заполыхали костры.
Мавры печально наблюдали, как их прекрасные произведения
В Альбайсине, [17] в той части города, которую полностью населяли мавры, люди собирались за закрытыми ставнями и даже на улицах.
Тендилья пришел на встречу с Хименесом. Он был не один, с ним пришли несколько влиятельных кастильцев, много лет проживших в Гранаде.
17
Альбайсин – самая старая часть Гранады, в которой некогда жила мавританская аристократия.
– Это опасно! – решительно заговорил Тендилья.
– Не понимаю вас, – надменно ответил Хименес.
– Мы живем в Гранаде уже очень долго, – объяснил Тендилья. – И хорошо знаем этот народ. Или я неправ? – повернулся он к своим спутникам. Те заверили Хименеса, что во всем согласны с Тендильей.
– Вы должны радоваться вместе со мной, – презрительно произнес Хименес, – что с арабской литературой покончено. Если у этих людей не будет книг, их глупые и нечестивые мысли не смогут быть переданы молодежи. Дальнейшие наши планы состоят в том, чтобы воспитывать их детей в истинной вере. И в последующем все – мужчины, женщины, дети – будут христианами.
– Должен напомнить вам об условиях договора, – дерзко возразил Тендилья.
– Уж этот договор!.. – хмыкнул Хименес. – Пришла пора о нем забыть.
– Он не будет забыт. Мавры о нем помнят. Они уважают и чтят суверенов, потому что этот договор соблюдался с тысяча четыреста девяносто второго года… а вот теперь вы им пренебрегаете.
– Прошу прощения у Господа, что не попытался сделать этого раньше.
– Монсеньор архиепископ, я хотел бы убедительно просить вас проявить больше снисходительности. Если вы этого не сделаете, в нашей прекрасной Гранаде начнется кровопролитие.
– Меня совершенно не волнует кровопролитие. Меня волнует лишь то, что здесь проливаются потоки греха!
– Исповедовать свою собственную религию не является грехом.
– Осторожнее, друг мой. Сейчас вы близки к ереси. Лицо Тендильи побагровело от гнева.
– Примите совет от человека, знающего этот народ, монсеньор. Если вы собираетесь сделать из них христиан, умоляю вас, если вам хоть немного дорога ваша жизнь…
– Которой я не дорожу, – перебил его Хименес.
– Тогда – жизнь других людей. Если она вам дорога, умоляю, проводите по отношению к этим людям мягкую политику.
– Мягкая политика годится для временных мер, а не в данном случае, когда под угрозой душа. Если неверующий не способен сам найти путь к спасению, его надо силой наставлять на этот путь. И сейчас, когда нам угрожает мусульманство, у нас нет возможности воздержаться
Тендилья растерянно посмотрел на прибывших с ним горожан, которых он привел к Хименесу, чтобы поспорить с ним.
– Итак, я понимаю, что попытки повлиять на вас бесполезны, – резко произнес он.
– Совершенно бесполезны, – кивнул Хименес.
– Тогда нам остается только надеяться, что мы сможем защититься, когда придет время.
Тендилья и его друзья попрощались с Хименесом и вышли, а тот громко рассмеялся после их ухода.
«Тендилья! Тоже мне солдат! – насмешливо думал он. – Королева совершила непростительную ошибку, назначив его алькальдом. У него неискренняя душа. Он любит удобства и комфорт. И души безбожников ничего для него не значили, раз эти люди работали и богатели, делая таким образом богатым и город.
Они думают, что он не понимает мавров. Так они ошибаются! Он полностью осознает, что недовольство этих язычников все больше растет. По крайней мере, его совершенно не удивит, если они устроят какой-нибудь заговор и нападут на него. Какая это будет славная смерть – умереть во имя истинной веры! Но он пока не желал умирать, поскольку в отличие от Торквемады понимал, что никто не достоин надеть на себя его мантию».
Этим удачным днем он послал трех своих слуг в Альбайсин. Их задача заключалась в том, чтобы останавливаться возле ларьков и, покупая какие-либо товары, прислушиваться к тому, что говорят в этом районе города о том, что происходит в Гранаде и о Хименесе.
Он начал молиться, прося у Бога успешного завершения своего плана и обещая ему еще больше новообращенных в обмен на Божественную помощь. Он разрабатывал новые планы дальнейших атак на мавров. Их литература уничтожена. Что дальше? Он намеревался запретить им носить их нелепые одежды. Они постоянно принимали ванны и красились хной. Он собирался искоренить эти варварские обычаи.
Он заметил, что день клонится к вечеру. Пора бы уже его слугам вернуться. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. «Спускаются сумерки», – подумал он.
Он вернулся к своему столу и продолжил работу, однако не переставал думать, что же задержало слуг.
Услышав внизу громкие крики, он проворно спустился в зал и увидел там одного из слуг, которого он посылал в Альбайсин. Тот с трудом передвигался, окруженный другими слугами, которые издавали крики ужаса, глядя на него. Одежда на слуге была разорвана, а на боку кровоточила огромная рана.
– Мой господин… – простонал он. – Отведите меня к моему господину.
Хименес поспешил ему навстречу.
– Друг мой, что с тобой? Что случилось? Где твои товарищи?
– Они мертвы. Их убили, мой господин. В Альбайсине. На нас напали… узнав, что мы ваши слуги. И они пришли сюда.
У них длинные ножи. Они клянутся, что убьют вас. Мой господин… они пришли. Осталось совсем мало времени…
Слуга упал без сознания у ног архиепископа.
– Быстро отправляйтесь ко всем входам! – приказал Хименес. – Следите, чтобы их как следует охраняли. Унесите этого человека и позовите моего врача, пусть его осмотрит. Безбожники напали на нас. Но Господь с нами! Однако дьявол – могучий враг. Да пошевеливайтесь! Не стойте на месте! Выполняйте мои приказы. Мы должны быть готовы!