Королева мафии
Шрифт:
— Он? — Я тупо смотрю на Джи. — И?
— Он просил о встрече с тобой.
Я делаю долгий, резкий вдох и прошу Джи позволить ему войти, пока продолжаю есть. Позади меня происходит небольшой переполох, но я не поворачиваюсь посмотреть, что происходит. Передо мной появляется Миллер с куском дерева в руках. Он кладет его на стол и упирает руки в бедра.
— С тебя минет или новый стул.
Я провожу языком по зубам и откидываюсь назад, скрещивая руки перед грудью. Не сводя с него пристального взгляда, я поворачиваюсь
— В чем дело? — спрашивает Джи, придвигаясь к Миллеру.
По моей команде Джи с радостью убил бы Миллера, но я не хочу его смерти.
— Дай ему триста долларов.
Джи достает из кармана зажим для денег и начинает отсчитывать деньги из пачки.
— Мне не нужны твои проклятые деньги, — шипит Миллер.
Я смотрю на Джи и отвожу глаза в сторону, чтобы он мог уйти. Джи бросает взгляд на Миллера, но делает то, что прошу. Я указываю на стул напротив себя и беру вилку.
— Ты нашел меня, чтобы потребовать орального секса или денег?
Я продолжаю есть, ожидая ответа.
— Что, черт возьми, произошло?
— Мне нужно было, чтобы меня трахнули. Ты трахнул меня, я кончила, а потом ушла.
Миллер прочищает горло и на мгновение отводит взгляд.
— С твоих слов это кажется таким продажным.
— Потому что так и есть.
Он раздраженно хлопает рукой по столу. Я сжимаю челюсть, продолжая смотреть на него. Слышу шаги Джи, входящего в приватную зону. Я поднимаю руку и отмахиваюсь от него. Миллер остается сидеть на стуле и смотрит на меня пронзительными темными глазами.
— Ладно, так уж и быть, — соглашается он. — У меня вопрос.
Воздух между нами шипит от беспокойного напряжения. Между моими ногами пульсирует боль, жаждущая его члена, а лучше языка.
— Какой? — Я пытаюсь отогнать желание в сторону.
Он оглядывается и опускает подбородок. Миллер ставит локти на стол.
— Я не собираюсь приукрашивать это. — Я продолжаю есть. — Мы оба знаем, что ты чертовски опасна.
— Телефон, — говорю я, прежде чем он продолжит.
— Твои головорезы уже обыскали меня. На мне нет прослушки.
— Тогда ты не будешь возражать, если возьму твой телефон. — Я протягиваю руку.
Миллер испускает разочарованный вздох, но достает свой телефон и передает его мне.
— Если ты разобьешь этот, то я начну брать с тебя деньги за каждый уничтоженный тобой. — Я забираю телефон, а затем прошу его встать. — Ты что, блядь, шутишь? — Я повторяю тот же щелчок пальцами. — Ради всего святого, Фрэнки.
— Расстегни рубашку и подними ее.
Миллер ворчит, но делает то, что я прошу.
— Довольна? — Я смотрю на телефон, поднимаю его и бросаю в стену. Он сжимает челюсти и закидывает руки за голову. — Ты должна мне за новый телефон.
— Ешь. — Я пристально смотрю на нетронутую тарелку Джи.
— Я не голоден.
— Как хочешь. — Я щелкаю языком, но продолжаю
Миллер откидывается на спинку кресла и смотрит на меня, пока ем.
— Я слышал, что ты перевозишь людей контрабандой.
Моя вилка замирает, и я медленно опускаю ее.
— Я деловая женщина, Миллер. А не торговка людьми.
— Бизнес — это продажа мужчин, женщин и детей?
Мои руки сжимаются от его отвратительного вопроса.
— У меня есть черта, которую я не переступлю. — Я поднимаю руку и указываю пальцем: — Одна из них — принуждение женщин к проституции. Я не буду этого делать и не буду насильно кормить их наркотиками, чтобы они были послушными.
— И это все?
— Контрабандисты, продающие людей, — чертовы подонки, и я рада от них избавиться. Но дети, хоть и ненавижу этих маленьких ублюдков, не причиняю им вреда. Жесткий лимит.
— Ты ненавидишь детей?
— Не должна? — Я опускаю руку и раздраженно постукиваю пальцами по столу. — Они как собаки. Мне они не нравятся, но я бы не стала пинать ни одну из них, если бы мы пересеклись.
— Ты и собак не любишь? — Он качает головой и несколько раз моргает. — Мы отклонились от темы.
— Именно так. Думаю, тебе стоит залезть под стол и съесть меня.
— Что? — смеется Миллер.
— Раз уж ты здесь, то можешь воспользоваться своим ртом, особенно если собираешься обвинить меня в контрабанде людей.
— Я не обвинял тебя, Фрэнки. Я просто задал вопрос.
— Хорошо. Ты не следил за мной и не нашел меня, чтобы спрашивать, занимаюсь ли я контрабандой людей. Ты хочешь мою киску.
— Я предпочитаю твой рот, — мгновенно парирует он.
Небольшая ухмылка растягивает мои губы.
— Должна же быть причина, по которой ты спрашиваешь о торговле людьми. — Миллер избегает моего пристального взгляда. — Какая? — Видно, что он борется со своими собственными демонами. — Если ты здесь не для того, чтобы рассказать мне, то убирайся.
Он долго сидит. Официантка возвращается, держа в руках две глубокие тарелки с пастой.
— Шеф-повар просил, чтобы вы попробовали это, — говорит она, опуская тарелки на стол. — Может быть, мне принести дополнительную порцию?
— Нет, я не останусь. — Миллер резко встает и направляется к двери. — Ты должна мне три телефона, две шины и гребаный стул.
Я разражаюсь смехом, а официантка стоит, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Можешь идти.
— Спасибо, — говорит она с облегчением.
Джи возвращается и садится. Он смотрит на сломанный телефон и усмехается.
— Ты разбила еще один.
— Он спросил меня, не торгую ли я людьми.
— И ты оставила его в живых? — Джи передвигает одну из тарелок пасты перед собой, накручивает немного на вилку и кладет в рот. — Ты теряешь хватку, Фрэнк.