Королева мутантиков
Шрифт:
Оставив ненадолго наших друзей, переместимся ниже по течению ручья, туда, где он впадает в реку и где вдали в тумане просматривается гигантская арка моста.
По реке вдоль ее заросшего камышом берега скользит под парусом плот. На нем, закутавшись в теплое одеяло, сидит Отелло и управляет треугольным парусом с помощью веревки, привязанной к его нижнему концу.
Опыта лоцмана лобастик не имел, и пару раз налетавшие шквалы резкого ветра едва не переворачивали плот, и его спасало лишь широкое днище и то, что мачта с парусом
После очередного, особенно сильного порыва ветра мачта треснула, и брезент, упав в воду, едва не потянул за собой Отелло.
– Ишь ты, какая незадача! Все на свете существует для того, чтобы испортить мне настроение! – ворчал лобастик.
Осмотревшись, он убедился, что все не так уж плохо. Плот двигался по течению и даже без помощи паруса быстро достигнет моста. Правда, в тумане Отелло мог врезаться в сваю, но едва ли на такой скорости это будет опасным. К тому же плоту, в отличие от лодки, не грозит затопление.
Лобастик вспомнил, что крыланы бдительно охраняют мост, и опасался, что они выпустят впотьмах арбалетную стрелу прежде, чем разберут, друг он или враг.
«Будет ужасно смешно погибнуть из-за чистого недоразумения. Ха-ха!» – кисло подумал Отелло.
Поэтому, еще не доплыв до моста, он стал громко кричать:
– Ау! Приве-ет! Это я!
Но его голос пропадал в густом белом тумане. Отелло кричал минуту, две, три. Иногда он кричал: «Ау! Привет!», порой: «Привет! Ау!», а иногда сокращенно: «Ау! Это я!» Но «Ау!» звучало намного лучше, чем «Ыу!», «Еу!» и «Оу!», которыми иногда разнообразил свои вопли лобастик.
Плот потихоньку сносило к мосту. Когда мост внезапно выплыл из тумана, лобастику благополучно удалось причалить, зацепившись веревкой за торчавшую из воды у берега кочку. Он сидел на плоту, тихонько ворча себе под нос: «Это я! Это я!», раздумывая, куда запропастились крыланы и не случилось ли так, что он приплыл к какому-нибудь другому мосту?
– Чего ты кричишь: «Я, я!» Кто «Я»? – вдруг раздался из тумана резкий голос, и лобастику в спину уткнулась острая арбалетная стрела.
– Я в смысле Я. Отелло…
– Какой Отелло? Тот, что был здесь вчера, или какой-нибудь другой?
– Как сказал бы Шекспир: «У вас че, братаны, шарики за ролики закатились?» Я это я, и никто другой! – возмутился мутантик.
За его спиной весело хмыкнули:
– Можешь повернуться. Я тебя узнал. В мире нет другого такого зануды.
Отелло увидел на краю плота Главного Филина. Он был босиком, в пижаме с прорезанными для крыльев отверстиями, а в руках держал арбалет. Похоже, до появления лобастика он спал, и гость разбудил его внезапным появлением.
– Ты взбудоражил нас своими воплями! – сказал Главный Филин. – Моя внучка решила, что к нам приплыло речное чудовище.
– Что общего у меня с чудовищем? – обиделся Отелло.
– А ты бы что подумал на нашем месте? Лежишь ночью в уютном гнездышке, спишь, и вдруг в
– Если вы глухие, обзаведитесь слуховыми аппаратами, – заявил Отелло, позволяя себе разворчаться. – Я не кричал никакого «Лло!» и никаких «Ыуау!». Я не имею привычки вопить по ночам. И лишь полные невежи, вроде вас, могли возомнить…
– Хорошо, хорошо… Значит, мне показалось, – примирительно сказал Филин, успевший сообразить, что Отелло может бубнить бесконечно и что неплохо бы его остановить.
Поостыв, Отелло вспомнил, что плыл так долго не затем, чтобы ссориться с Главным Филином, а совсем по иному делу.
– Я, собственно говоря, пришел к вам просить помощи, – произнес он виновато. – Положение критическое. Карлики затопили Странный лес и угрожают нашим народам: шерстюшам и лобастикам. Речь идет о жизни и смерти.
Главный Филин покачал головой.
– Говоришь, Странный лес затопили… – повторил он. – Вот в чем дело! А мы не поймем, почему уровень воды в реке повысился.
Отелло рассказал крылану о карликах, о жестокой королеве и о том, какую угрозу они представляют для обитателей Странного леса. Главный Филин слушал и кивал.
– Ничего удивительного. Как и наши терзуны, они вобрали в себя все самые плохие мутации, – сказал он и, с силой взмахнув крыльями, взлетел.
– Что вы собираетесь делать? – крикнул лобастик, наблюдая, как крылатый старичок в ночной пижаме делает круг над водой.
– Я соберу войско, и мы сразу полетим к вам на помощь… Говоришь, карлики боятся воды? Мы наберем много пустых пакетов, наполним из реки и будем сбрасывать им на головы. Как думаешь, поможет?
– Еще бы! Большое вам спасибо от меня и от Шекспира!
– Пока не за что. Вы помогли нам победить терзунов, а мы поддержим вас в борьбе с карликами. – Главный Филин отстегнул висевший у него на поясе рог и протрубил сигнал тревоги, далеко разнесшийся над рекой.
В то время, когда Главный Филин собирал свое летучее войско, а Пупырь осторожно, точно величайшее сокровище, взял на руки своих новорожденных малышей и они впервые в жизни услышали: «Чада мои! С философской точки зрения…» – так вот, в это время Рыжая королева карликов мрачно ходила по тронному залу и думала, думала, думала…
Мысли у нее были одна тяжелее другой, и это отражалось на ее грозном лице. Пуп и Требуха спрятались за троном и осторожно выглядывали из-за него, боясь пропустить хотя бы один приказ. Никому не нужная стража продолжала стоять навытяжку у пустых бархатных подушечек, на которых недавно лежали волшебные камни.
– Стоило мне на несколько минут отлучиться – и кристаллы похищены! – вопила королева. – Да, я велела выкупать стражников, но это ничего не изменило! Место одного неудачника сразу занимает другой! Как вы могли допустить это, Пуп, и ты, толстуха?