Королева пламени
Шрифт:
Он смотрит с ожиданием и даже с тревогой, и она понимает, что он договорил уже несколько секунд назад. Как долго она стоит здесь? Когда же она вскарабкалась на башню?
Она глубоко дышит, замешательство и тревога уходят.
— Вы скорбите, — произносит она. — Кого вы утратили?
Он чуть отступает, тревога на лице превращается в страх.
Женщина быстро учится и уже усвоила, что иллюзия всезнания сулит не меньше власти, чем действительное всезнание.
— Моего сына. Его корабль так и не прибыл в Варинсхолд. А провидцы не видят его следа в будущем.
Она кивает, ожидает продолжения, но член Совета поправляет маску на лице и
— Союзник желает, чтобы ты ввел меня в Совет — причем на место работорговца.
— Но это же место советника Лорвека! Он тщательно и добросовестно исполнял обязанности работорговца почти век!
— При том набивал карманы и не наладил разведение Одаренных. Союзник считает, что Лорвек пренебрегал наставлениями. Теперь созревает наше ценное новшество, и Союзник считает меня более подходящим управителем нашей новой силы. Если Лорвек не уйдет сам, без труда отыщутся доказательства его корыстных преступлений и измены общему делу. Так что лучше ему уйти спокойно.
Мужчина что-то сказал, но она уже не слышала. Время снова ускользало от нее. Как долго она стоит здесь?
Когда замешательство проходит, она снова стоит одна, а небесная синева темнеет. Женщина смотрит на запад, взгляд скользит вдоль широкого эстуария до берега и моря за ним.
Любимый, поторопись, мне одиноко без тебя.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рива
Она повидала достаточно трупов, чтобы знать: на мертвых лицах не остается эмоций. Жуткие улыбки и выражение дикого страха появляются просто из-за натяжения мышц и сухожилий по мере того, как жидкость уходит из тела. Потому удивительно было обнаружить на лице священника благодушие и покой. Он казался бы погруженным в мирный глубокий сон праведника, если бы не порез на горле.
«Довольство собой и миром, — подумала Рива. — Он отыскал их лишь в смерти, и это справедливо».
Она отошла от трупа, присела на корточки, чтобы передохнуть.
— Он? — спросил Ваэлин.
Она кивнула и встала. Алорнис подошла к ней и, чтобы подбодрить, тронула за руку. Ваэлин посмотрел на рисунок сестры, затем на лицо священника.
— Удивительный у тебя талант, — улыбаясь, сказал Ваэлин сестре, затем добавил: — И у вас, мастер Маркен. Поразительная наблюдательность.
Маркен, широкий и массивный, стоял у стенки палатки. Он ухмыльнулся в бороду. Рива заметила, как плотно и нервно он сцепил пальцы и как упорно отказывался даже взглянуть на второй труп. Тот лежал рядом со священником, и его черты были вполне обычными для трупа: бледно-голубая кожа, оскаленный рот, высунутый язык, наполовину откушенный в предсмертных судорогах. Однако его лицо тоже с легкостью узнавалось в рисунке Алорнис.
— Дядя Сентес сказал, что его звали лорд Брахдор, — сообщила Рива. — А госпожа Велисс говорила, что он владел землями к востоку отсюда. Недалеко. И делал хорошее вино, причем белое лучше, чем красное.
— И все? Ничего подозрительного? — спросил Ваэлин. — Никаких удивительных рассказов про странное могущество и чудеса?
— Да, все. Он просто мелкий дворянин с несколькими сотнями акров земли, виноградом… и амбаром.
Маркен скрипнул зубами, указал толстым пальцем на труп Брахдора, но по-прежнему не смотрел на него.
— Милорд, к этому я не прикоснусь. Я чувствую: оно сочится из него, будто яд. Простите мою трусость, но я… не могу.
— Все в порядке, Маркен. А что с этим? — Ваэлин кивнул
Маркен с облегчением выдохнул, присел на корточки у первого трупа, закатал рукав и положил ладонь на лоб умершего. Лицо здоровяка перекосилось в гримасе отвращения, он поморщился, будто от боли, чуть не отдернул руку, но тут же собрался, сосредоточился, закрыл глаза и несколько минут сидел неподвижный, словно статуя. Наконец он протяжно вздохнул, на лбу выступили капли пота, заметные даже через свисавшие почти до глаз волосы. Маркен встал, с теплотой и сочувствием посмотрел на Риву.
— Миледи…
— Я знаю, я там была, — перебила она. — Мастер Маркен, прошу вас, расскажите лорду Аль-Сорне обо всем, что вы увидели.
— В его молодых годах много путаного. Похоже, его вырастили в лоне церкви Отца Мира. Образов его родителей нет. Скорее всего, он был сиротой и стал учеником священника. Насколько я знаю, это обычная судьба кумбраэльских сирот. Учитель ему попался добрый, бывший солдат из гвардии лорда фьефа. Он пришел к вере уже почти в старости и ревностно передавал подопечным и свое умение сражаться, и пыл веры. Мальчик провел несколько лет за изучением Десятикнижия и подготовкой к войне. Когда мальчик повзрослел, он многие годы испытывал жгучий стыд при виде женщин. Чем моложе женщина, тем горше стыд — и тем труднее было послушнику отвести взгляд. Я ощутил стремление спрятаться в Десятикнижии, найти спасение от плотского желания в учении церкви. Алльтор и тамошний собор занимают много места в воспоминаниях. Наверное, послушника отправили туда, чтобы готовиться к посвящению. Я видел, как он общался с Чтецом и получил священное имя. Но они никогда не встречались публично. Я ощутил, что новоиспеченного священника избрали для тайной роли. Он отправился в путешествие из Алльтора и остановился, когда отыскал человека со шрамом вот здесь.
Маркен дотронулся до щеки.
— Человек со шрамом говорил перед большой толпой, и от его слов разгорелся дух молодого священника. Он вернулся к Чтецу и был снова услан с миссией. Затем последовало много месяцев встреч в темных комнатах и тайных пещерах. Мужчины сходились, боясь быть раскрытыми, передавали письма, собирали оружие на тайных складах. Священник больше не видел человека со шрамом, но часто вспоминал о нем. Затем на очередном тайном сборище он встретил эту тварь.
Маркен указал на второе тело.
— Милорд, новый знакомец много говорил, но, как вы понимаете, я не могу воспринять его слов. От его речей огонь в душе священника разгорался все ярче. Однажды тварь привела его ночью к сельскому дому, где старая пара у очага возилась с маленькой девочкой.
Маркен взглянул на Риву и сглотнул.
— Стыд священника сделался невыносимым, когда он посмотрел на нее.
— Они убили моих дедушку и бабушку. А потом украли меня, — сказала Рива.
— Да. Они подождали, пока вас уложат спать. Стариков убили, вас похитили, дом сожгли.
— А потом настало много счастливых лет в амбаре, — пробормотала Рива, пока Маркен пытался подыскать слова.
— Имена? — спросил Ваэлин у Одаренного.
— Несколько, милорд. Священник записывал их, чтобы не забыть, затем сжигал бумагу, но имена оставались в памяти.
— Сделайте список и передайте госпоже Риве.
Она снова подошла к трупу. Так хотелось врезать каблуком по этому посмертно довольному лицу, навсегда испортить его вечный сон.
— Рива, тут больше нечего узнавать, — тихонько произнесла Алорнис и потянула ее за рукав.