Королева пламени

Райан Энтони

Лирна глянула на руки Верина. Тот показал знак правды. Лирна подумала, что императрице случалось незаметно прятать ложь и в правде.

— Я полагала, что будет больше, — заметила королева.

— Война в Королевстве поглотила лучшие силы. Повсюду в империи зреет недовольство. Новая Кетия пала, ее захватили восставшие рабы — и теперь восстания вспыхивают по всем провинциям. А императрица отправила большую армию на север и приказала мне казнить главнокомандующего за то, что он усомнился в мудрости решения услать столько войск на

далекую окраину.

«Большая армия пошла на север… значит, Ваэлин смог перейти лед, — подумала Лирна и едва заметно улыбнулась. — Ну конечно же. А как иначе?»

— Расскажите мне подробнее о зреющем недовольстве, — велела она.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ваэлин

Эрлин звал старика попеременно то Хиркан, то Красный Топор. Поговорив, бессмертный сказал Ваэлину:

— Воларцы лишили его трех сыновей. Одного забрали охотники за рабами много лет назад, двух других он потерял на прошлой неделе.

— Он — вождь этих отра?

— Нет. Красный Топор — лишь почетное звание. Оно дается лучшему воину племени. Наверное, правильнее будет звать его «старший воин». Отра — лишь одно из шести племен, чьи остатки спрятались здесь. Все вожди погибли в бою. Красный Топор не может говорить за всех.

— Может ли он сказать, присоединятся ли к нам местные воины?

Эрлин перевел вопрос, а Хиркан сурово посмотрел на вход в пещеру, чьи обитатели высыпали наружу, но, страшась спуститься, поглядывали сверху.

— Он не уверен, — перевел Эрлин ответ старого воина. — Некоторые просто не захотят сражаться вместе с отра. Другие предпочтут остаться наверху и навеки заклеймить себя трусостью.

— Он может провести нас к воларцам?

Хиркан долго молчал, пристально глядя на Ваэлина. Затем тяжело и сурово заговорил.

— Он хочет, чтобы его назвали главой армии, — перевел Эрлин.

Стоявший рядом Лоркан презрительно фыркнул, воин зарычал, занес топор и шагнул вперед. Боевой кот прижался к земле, оскалился и зашипел. Ваэлин встал между горцем и Одаренным и подумал, что Лоркан слишком уж осмелел с тех пор, как обзавелся котом.

— Надеюсь, у него есть на то веская причина? — осведомился Ваэлин, не спускающий глаз с разозленного старика.

— Эти люди уважают только силу, — ответил Эрлин. — Если его не назовут главным, они сочтут, что он проявил слабость и подчинился чужакам. Тогда старика немедленно вызовет на бой кто-нибудь из молодых. «Глава» для старика — что-то вроде церемониального титула. Ваэлин, это его земля. Пусть горцев и осталось мало, все же они заслуживают твоего уважения.

Ваэлин посмотрел на оборванных людей в тенях у входа в пещеру, на сжимающую оружие молодежь, на детей, льнущих к старикам. Изможденные лица в грязи и саже, усталость, раны. Им пришлось нелегко. Но в глазах не было страха, даже у самых молодых. Этих людей разбили, но не победили.

— Скажи,

что мне делать, — проговорил Ваэлин.

Хиркан вел их извилистой тропой вдоль гребня хребта, идущего на юг. Впереди шестеро его воинов разведывали путь. За стариком шли Ваэлин, Кираль, Эрлин и Асторек. Можно было бы обойтись без разведки, если позволить Дарене снова покинуть тело, но Ваэлин строго запретил ей. Она еще не отдохнула от прошлого раза.

— Милорд, хочу напомнить вам, что у меня нет воинского звания и я вольна делать, что пожелаю, — раздраженно заявила она.

— А я волен применить несколько известных мне методов лишить вас сознания без причинения повреждений, — напомнил Ваэлин.

Она скривились и пошла прочь. Мишара наглядно продемонстрировала настроение хозяйки — зашипела и оскалилась, затем побрела следом.

После восьмимильного перехода Хиркан махнул рукой — мол, останавливаемся. Волки Асторека теперь двигались осторожно, прятались между скалами, часто принюхивались. Люди Хиркана боялись волков, но сохраняли нарочитое спокойствие. Похоже, здесь проявление страха считалось позором.

Хиркан пригнулся, подобрался к самому краю обрыва. Ваэлин осторожно подошел к нему. С края открывался хороший вид на долину — обширную, с плоским дном в полмили шириной, рассеченным мелкой рекой. Воларцы разбили там лагерь, обнесли круглым палисадом, аккуратно расставили палатки. Похоже, ведьмин ублюдок неплохо справлялся с генеральским делом. Хиркан тяжело забормотал. Эрлин перевел его слова как «непристойное проклятие, включающее нехорошие пожелания духам, а также описание каннибалистического поедания гениталий в извращенной форме».

— Они что, и вправду едят гениталии? — поморщившись, спросила Кираль.

— Да, чтобы впитать силу врага, — подтвердил Эрлин. — Это символизирует конец вражеского рода. В этих племенах очень важно иметь детей. Бесплодные мужчина или женщина считаются проклятыми и изгоняются — или даже хуже, если не убегут вовремя.

Женщина с отвращением посмотрела на горцев и пробормотала: «Дикари». Хиркан заговорил снова и указал на воларскую армию.

— Наш глава требует, чтобы мы привели сюда армию и немедленно атаковали, — перевел Эрлин. — Он сам возглавит атаку. И это нужно сделать быстро, иначе духи посчитают нас слабыми и откажутся помогать нам.

— Они ожидают, что им помогут боги? — осведомился Ваэлин.

— Как таковых богов у них нет. Но горцы верят, что у гор есть свои духи и они добрые либо злые по настроению. Если буря — значит, духи рассержены, если хорошая погода, значит, духи довольны. Но духи всегда очень злятся из-за людской трусости.

— Мы охотно почтим духов своей храбростью. Но сперва я должен спросить, что наш глава знает о захватчиках, а в особенности — об их предводителях.

Хиркан помрачнел и отвернулся, затем заговорил короткими рублеными фразами.