Королева пламени
Шрифт:
Тот кивнул и приказал стражнику у двери привести корабела. Сержант Даверн встал в центре комнаты, браво отдал честь, поклонился. Похоже, его нисколько не волновала близость такого количества высшей знати.
— Сержант, мой владыка битв говорит, что вы строите корабли, — сказала Лирна.
— Ваше величество, это так, — ответил Даверн и улыбнулся так уверенно и спокойно, что посрамил бы и невозмутимого Щита. — Меня приняли в Гильдию корабелов в шестнадцать лет. Как мне сказали, самым молодым
— Это впечатляет. Мне нужен корабль, способный доставить пятьсот солдат в Воларию. Спроектируйте и постройте его так, чтобы корабль могли скопировать и не очень умелые работники.
Даверн побледнел. Советники удивленно переглядывались. Невозмутимым остался лишь Ваэлин.
— Ваше величество, эта задача… она непростая, — промямлил сержант. — Потребуется много труда, а еще и строительный лес…
— Брат Холлан составил список выживших людей с нужными навыками и опытом. Их всех предоставят в ваше распоряжение, — сказала королева. — О лесе тоже не беспокойтесь. Я нарекаю вас…
Она задумалась на несколько мгновений, затем продолжила:
— Нарекаю вас Даверном Аль-Джуралом, хозяином королевских верфей и королевским корабелом. Поздравляю вас, милорд, — и завтра жду эскиз корабля.
Ошарашенный Даверн немного постоял, затем нерешительно поклонился и вышел.
— Полагаю, на этом сегодняшние дела закончены, — вставая, объявила королева.
Как и ожидалось, подал голос граф Марвен. Нильсаэлец был, бесспорно, храбрым человеком, но всегда взывал к здравому смыслу и осторожности.
— Ваше величество, позволите мне сказать? — Королева посмотрела на графа, тот смешался, но все-таки заставил себя договорить: — Ваше величество, если я правильно вас понял, вы хотите пойти войной на Воларскую империю?
— Я хочу выиграть эту войну наискорейшим возможным образом, милорд.
— Но придется перевозить через океан столько людей. Я должен выразить свои сомнения в практичности этого предприятия.
— Почему нет? Воларцы справились.
— Они потратили годы на подготовку, причем в государстве, не затронутом войной, — заметил Щит.
Лирна обвела взглядом собравшихся. На большинстве лиц — сомнение. Один Ваэлин, как обычно, спокоен и невозмутим.
— Это Королевство уже показало чудеса. Милорды, здесь — не зал для дебатов. Я спрашиваю совета, если считаю нужным, решаю и приказываю. Так вот, я приказываю построить флот, чтобы справедливо покарать Воларскую империю. И когда я закончу с наказанием, пусть мысли о возвращении на нашу землю приходят воларцам только в кошмарных снах.
Лирна умолкла в ожидании протестов, слов сомнения. Но все неохотно, настороженно согласились.
— Я благодарю вас за советы. Возвращайтесь к своей работе, — заключила
Когда Лирна переступила порог камеры, Лакриль Аль-Гестиан не встал — лишь равнодушно, безразлично глянул на гостью. Он сидел у стены на голом каменном полу, скованный по рукам и ногам. Илтис сердито буркнул что-то о невежах, но Лирна одернула его и приказала охранять камеру снаружи. Илтис глянул на узника, свирепо оскалился и вышел, оставив тяжелую дверь распахнутой настежь, встал спиной к предателю.
Лирна приблизилась к единственному окошку, узкой щели в каменной стене. Сквозь щель виднелся кусочек неба. На стенах она заметила полустертые царапины: надписи и метки, оставленные много лет назад несчастными пленниками.
— Это место называется Убежищем предателей, — сообщила королева. — Последним перед вами его занимал Артис Аль-Сендаль накануне казни. Враги подвергли наш город ужасному разрушению, но не тронули тюрьму. Это многое говорит о них.
Аль-Гестиан едва заметно пожал плечами, глухо звякнул цепью.
— Артиса Аль-Сендаля не удостоили суда, — продолжила Лирна. — Однажды он проснулся и обнаружил у двери стражников с королевским эдиктом. Неделей позже Аль-Сендаль уже был мертв.
— Мне дали всего два дня, — глухо прохрипел Лакриль. — И тоже без суда.
— Милорд, так пусть ваш суд совершится здесь, в этих стенах. Я — и обвинитель, и судья. Я жажду услышать ваше свидетельство.
Лакриль отвернулся, уперся затылком в стену.
— Мое свидетельство избыточно. Мои побуждения ясны. Я не стану защищаться или взывать о милосердии. Я лишь прошу решить мое дело как можно быстрее.
Лирна знала Аль-Гестиана с детства и всегда относилась к нему с неприязнью — возможно, потому, что откровенные амбиции Лакриля так походили на ее собственные. Но Лирна играла с его сыновьями, а они, при всех его недостатках, очень любили его.
— Алюций будет навсегда прославлен в Королевстве, — сказала она. — Его жертва частично смыла бесчестье с вашего дома.
— Мертвому сыну не нужна честь. Там, за порогом смерти, мне доведется встретиться с двумя, если вы окажете мне милость и пошлете меня туда.
Лирна снова поглядела на царапины и различила среди них пару знакомых слов, их хватило, чтобы угадать смысл остального.
«Смерть — всего лишь врата…»
Катехизис Веры, во имя которой столько было построено — и разрушено. Лирна всегда считала его бессмысленным, неинтересным набором слов. Ведь вокруг столько настоящего знания и мудрости.
— Да, милорд, у меня нет милосердия для вас — лишь кара. Лорд Илтис!
Лорд-защитник вернулся в камеру и застыл в напряженном ожидании.