Королева Риррел
Шрифт:
Этот гость был первым, кому мы рассказали о себе. Первым — и последним, пока не появилась Шайса. Узнав, кто мы такие, он смотрел на нас, как на привидений. Неудивительно: уже тогда нас разделяла не одна сотня лет. И вот наш гость вынул из короба драгоценные листы бумаги, сшитые золотыми нитками. Такой бумагой пользовались в Риррел: ее выращивали из листьев огромных водяных лилий, растущих на лесных реках далекого южного материка. Торговец сказал: «То, что вы видите, — самое драгоценное из моих находок. Ведь эта рукопись сделана в главном святилище Риррел в первые дни после ухода Звезд.
Мы с Гело переглянулись. В пророчество мы не верили. Тем более, что до времени, когда возможным окажется возвращение Звезд, тогда было еще очень далеко. Но мы понимали важность этого документа и сочли своим долгом его выкупить. Мы провели торговца по дворцу и насовали ему всяких мелочей: тогда еще были целы наши детские игрушки, альбомы для стихов. Он трясся над каждой вещью, даже над пуговицами. Ему приглянулась мамина шкатулочка для благовоний — мы отдали и ее. Боюсь только, что ему не удалось на этом разбогатеть: вряд ли вещи из нашего дворца могут существовать за его пределами.
— А где эта рукопись сейчас? — взволнованно спросила Хэйсоа.
Конечно, текст пророчества она знала наизусть. Было очевидно, что Арзель ничем не может помочь Шайсе, и она впустую потратила время и подвергала себя опасности. Но прикоснуться к древним листам, побывавшим на алтаре Колон, когда он еще не остыл от священных лампад! Хэйсоа сразу поняла, что речь идет о том самом потерянном документе, с которого были переписаны все существующие копии. Ответ Арзель ее разочаровал:
— Увы! Разрушения в нашем дворце проникают все дальше и дальше. Наша библиотека давно погибла. Но я помню пророчество наизусть. Особенно мне всегда нравилась третья часть.
— Третья? — удивилась Хэйсоа.
— Несчастной девушке предрекается смерть. Даже когда я не знала, что это Шайса, мне было ее жаль. А в возвращение Риррел я не верю. Зато третья давала надежду. Ведь любая неизвестность казалась нам спасением. «И рухнет алтарь Колон, и наступит в мире неведомое…» Уходи! Уходи скорее!
Крик Арзель, переходящий в хрип, застал Хэйсоа врасплох. Она уже видела, как трещит по швам шелковое платье, как смотрят на нее немигающие глаза чудовища. Арзель издала протяжное шипение, и тяжелый топот снова послышался в коридоре. Что за напасть! Так рисковать, чтобы услышать странную, очень смутную третью часть пророчества, которой никто не собирается воспользоваться! Хэйсоа вызвала карту и, крепко схватив в кулак пульсирующий огонек, исчезла. Арзель, прыгнувшая прямо на нее, схватила лапами пустоту.
Над горами небо стало розовым и отразило свой румянец на снежных шапках и вечных ледниках. Всю ночь в окно хлестал дождь со снегом, а к утру погода разгулялась. Даже здесь, в холодной горной Перонеде, день обещал быть по-летнему теплым.
Я смотрела из окна, как золотой край солнца поднимается над вершиной горы Оро, и старалась не думать, что это мое последнее утро. Я не спала всю ночь: мне было жаль тратить оставшиеся капли моей утекающей жизни на сон. Наверное,
Вот я стою босиком на пятачке тающего снега, а потом Рейдан на руках несет меня в дом, и я плачу всю ночь. Тогда я еще не плакала о несбывшемся! Вот Арзель и Гело ведут нас через прекрасные залы своего дворца, и журчание фонтанов сливается в музыку. Я вижу Омму, прекрасную, гордую Омму в руках жестоких надсмотрщиков купца Итаки. Чи-Гоан с забавным ежиком черных волос… Добрая улыбка Нииты… Маленькая Виса, играющая с лошадью Белкой…
Я вспоминала до мельчайших подробностей мой странный сон — или видение? — в древнем святилище на Ловиже. Лицо моей сестры Келлион, туманное и прекрасное, — может быть, после смерти я снова встречусь с ней, чтобы не разлучаться никогда?
Об Эстриле я не думала. В этом жестоком мире все же достаточно людей, которые были добры ко мне; зачем перед смертью омрачать душу воспоминаниями о предателе? Я гнала мысли о нем так же, как и о предстоящем жертвоприношении: мне надо было сохранить мужество до конца. Но ночь пролетела, как одно мгновение, и рассвет, как показалось мне, наступил необыкновенно рано. И с первыми лучами солнца в мою комнату вошел Ортег.
Он положил передо мной одежду, которую я должна была надеть для жертвоприношения: длинную тунику небесно-голубого цвета и белую меховую накидку с капюшоном. Как странно было позаботиться о том, чтобы я не замерзла, перед тем, как меня поглотит смертельный холод… Я вздрогнула от этой мысли, но тут же попыталась взять себя в руки: Ортег не должен был видеть моих переживаний.
— Ты не хочешь проститься с друзьями? — спросил маг.
Я покачала головой. Зачем? Эта встреча принесет лишь страдания — и мне, и им, которым я покупаю жизнь столь дорогой ценой.
— Поклянись, что оставишь их в живых и отпустишь, — сказала я Ортегу.
— Клянусь, — серьезно ответил тот и добавил: — Твой друг по имени Готто — смелый парень. Сегодня ночью он вместе со своей подругой едва не убежал из замка. Они хотели таким образом умереть, чтобы развязать тебе руки. Он настоящий друг. Теперь их тщательно стерегут. Как только… Как только Звездная сила покинет мир, они будут свободны. Они смогут вернуться на родину или стать полноправными гражданами Аникодора, если пожелают. А сейчас нам пора.
Я вышла из замка и зажмурилась от слепящего солнца. В лицо повеяло ласковым теплом. Сопровождать к алтарю Колон меня собрались сам Ортег и четверо охранников; остальные силы маг бросил на охрану подступов к Перонеде, опасаясь нападения со стороны Сената. Главным в замке оставался поверенный Ортега по имени Кликон. Эстрила я нигде не видела. Неужели негодяя так замучила совесть, что он все-таки решил выполнить свое обещание и привести помощь? Нет, вряд ли, скорее всего он затаился где-нибудь в замке, чтобы не смотреть мне в глаза.