Королева в услужении
Шрифт:
— Я не думаю, что христианским женщинам с Запада пристало испытывать радость, появляясь в обществе под личиной восточных гурий. Но это, как я уже сказал, один из симптомов тяжелой болезни. Вы четыре дня отдыхали, а я осматривал Антиохию… — От воспоминаний об увиденном потемнели его глаза, голос, всегда пронзительный, сделался совсем визгливым. Почти истеричным тоном он продолжал: — Я видел Антиохию! И если Эдесса хотя бы наполовину была так же порочна, как Антиохия, то нет ничего удивительного, что ею столь легко овладели неверные! Удивляться нужно лишь тому, что они до сих пор не захватили Антиохию!
Раймонд, сидевший
— Ваше величество, промедление не улучшит качество готовых блюд…
Затем он подал знак нубийскому рабу, который с серебряным подносом преклонил колени перед королем. Но и после того, как тарелка короля наполнилась вкусными вещами, он продолжал брюзжать по поводу виденного в Антиохии. Его раздражала бессмысленная роскошь — ненужное расточительство денежных средств, которые следовало потратить на приобретение оружия и припасов для крестоносцев; необузданное стремление к земным наслаждениям, причем недостойный пример подавал прежде всего сам герцог; поразительное попустительство верующих христиан — невероятно, но факт: в христианском княжестве все еще действовали мусульманские мечети. Это Людовик VII видел собственными глазами — мечеть располагалась напротив христианской церкви! А рядом варварский храм, посвященный языческой богине Диане.
— Что касается мечетей, то это понятно, — проговорила Альенора, пытаясь успокоить короля. — Истинные последователи Магомета отказываются жить в городе, где нет мечетей. Мой отец столкнулся с той же проблемой в Бордо. Ему пришлось разрешить мавританским купцам из Испании построить себе мечеть, иначе он потерял бы с ними торговые связи.
— Типично по-аквитански, — пробормотал Одо. — Сперва удовольствие, потом торговля.
Людовик VII обратился к монаху, и Альенора, воспользовавшись этим, повернулась к Раймонду. Две пары продолговатых бирюзовых глаз, оттененных черными ресницами, посмотрели друг на друга понимающим взглядом.
— В последний раз я виделся с вами десять лет назад, — начал Раймонд спокойно. — За такой срок вкусы меняются. Вы по-прежнему любите охотиться? — Альенора кивнула. — Ну что ж, теперь, когда вы отдохнули, я приглашаю вас позабавиться. Мы поохотимся на газелей среди холмов и поупражняемся у озера с соколами. Затем по реке мы отправимся в глубь страны, и я покажу вам развалины огромного города, старого, как само время, — города, рядом с которым Антиохия выглядит подобно жалкой муравьиной куче… Там есть храм, Альенора, с пятьюдесятью четырьмя колоннами, покрытыми бирюзой и лазуритом, но никто не осмеливается коснуться драгоценных камней или их украсть, потому что развалины надежно охраняют призраки. О, как много можно показать вам! Если позволит время, я возьму вас в Ливан и мы взберемся на гору, откуда далеко-далеко, на другой стороне широкой долины, видна сияющая серебряная крыша дворца, где обитает дух гор…
— Но времени, к сожалению, не будет, — ответила, Альенора. — Насколько я поняла, весна — пора войн в Палестине. Как только отставшие отряды подтянутся из Саталии, начнется крестовый поход.
Веселость на лице Раймонда сменилась сосредоточенной деловитостью.
— Об этом я должен с вами поговорить, — сказал он. — Но не сейчас. Праздник в честь дорогих гостей — при
Когда артисты заполнили дальний конец зала, король Франции поднялся и, вежливо извинившись перед хозяином, в сопровождении капеллана вышел.
— У него очень утомленный вид, — заметил Раймонд сочувственно. — Ему следовало бы, как я советовал, полежать, а не ездить по Антиохии и расстраиваться при виде неприятных его сердцу сцен.
У Раймонда в глазах мелькали озорные огоньки, но Альенора не откликнулась.
— Король никогда не жалеет себя, — сказала она холодно. — И ваш город в состоянии шокировать любого праведника, похожего характером на короля.
Не обращая внимания на содержащийся в словах Альеноры некоторый упрек, Раймонд спокойно продолжал:
— На мой взгляд, самое печальное в святости — это то, что она мешает радоваться жизни!
«Бог свидетель, — подумала Альенора, — это правда». Вслух же она сказала:
— Расскажите мне еще о духе гор.
И Раймонд принялся развлекать племянницу. Одновременно танцоры плели замысловатые рисунки танцев, акробаты без устали демонстрировали все новые трюки. Пир длился до раннего утра и с каждым часом становился все оживленнее.
Под конец Альенора сказала:
— Праздник доставил мне большое удовольствие. Я не чувствовала себя такой веселой уже… многие годы.
— А завтра мы поедем вместе на прогулку. Для вас у меня есть чистокровный арабский скакун, белой масти и быстрый как ветер.
— И во время поездки мы сможем поговорить о нашем серьезном деле.
— О да, если возникнет необходимость, — легко согласился Раймонд.
Глава 6
На следующий день герцог Антиохский необычайно тонко и искусно внес свой вклад в те обстоятельства, которые предрешили неудачный исход крестового похода.
День выдался прекрасный, полный очарования восхитительной, но скоротечной палестинской весны. Раймонд и Альенора ехали верхом через рощи цветущих деревьев, испускавших едва уловимый приятный аромат, по лугам, густо усыпанным яркими цветами необыкновенной красоты, похожими на те, о которых Иисус Христос говорил, что «и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякий из них». Наконец они остановились возле небольшого ручья, который после прекращения зимних дождей заметно обмелел и теперь мирно журчал по ложу из чистого золотистого песка. Здесь они спешились, и пока кони пили, путники сели отдыхать под ласковыми лучами весеннего солнышка. Раймонд начал чертить пальцем на песке какие-то линии, делая углубления в определенных местах. Затем, более серьезно, чем обычно, проговорил:
— А теперь, Альенора, взгляни-ка вот сюда. Здесь расположена Эдесса — сейчас у сарацин; а здесь — Антиохия, далее к югу — Иерусалим. Там, где я сделал углубления, — опорные пункты христиан, а вот эти отметки — места сосредоточения сарацин. Вы разбираетесь в географических картах.
— Сравнительно неплохо.
— Тогда посмотрите внимательно на мою схему и скажите: где угроза нападения сарацин сильнее? В Антиохии или в Иерусалиме?
Вопрос представлялся настолько очевидным, что Альенора, опасаясь какой-то ловушки, заколебалась. В конце концов она сказала: