Королева в услужении
Шрифт:
И вот теперь война близилась к концу. Генрих-младший был уже почти усмирен, а Ричард, конечно же, не мог долго держаться. Многие из его людей остались на севере, немало перебежало на сторону противника, как только им показалось, что король одерживает верх. В те незабываемые дни сеньоры и рыцари переходили с одной стороны на другую с такой же легкостью, с какой меняют партнеров во время танца. Среди тех, кто сражался в горящем городе бок о бок с Ричардом, были такие — и король это знал лучше других, — которые лишь выжидали удобного момента, чтобы изменить.
Одного из них звали Гильберт де Блей. Это был сын того самого хитрого и коварного барона, который устроил брак короля Франции и Альеноры и пронзил мечом ее первую любовь. Об этой истории Гильберт
Войдя в комнату, откуда Альенора наблюдала за ходом битвы, Гильберт преклонил колено и тут же вновь выпрямился, соблюдая этикет в той мере, в какой допускали чрезвычайные обстоятельства.
— Ваша светлость, — проговорил он, — я от герцога, ему нужна ваша помощь. Противник сильно теснит, и у герцога осталось мало воинов: Но в Партене — всего в часе езды — он оставил отряд, строго приказав не трогаться с места. Если герцог пошлет какого-нибудь пажа, придворного шута или менестреля — а других лишних людей у него нет, — там могут заподозрить уловку и откажутся выступить. Поэтому он спрашивает: не решитесь ли вы проделать этот путь? Город еще не полностью окружен, бои идут в основном на северной его окраине. У нас есть хороший шанс, если мы поскачем немедленно через южные ворота!
Гильберт рассчитывал, что срочный характер поручения не позволит долго размышлять над содержанием послания, и его старательно придуманная история имела успех. Для Альеноры, которая, скорбя и страшась, беспомощно наблюдала за тем, как огонь пожирает улицу за улицей, любая возможность сделать что-то полезное была как нельзя кстати.
— Разумеется, — сказала она, — возвращайтесь к герцогу, сударь, и передайте, что я уже в дороге и что через два часа или раньше вернусь с подкреплением. Идите.
— Но я должен сопровождать вас, сударыня.
— Я обойдусь без сопровождения, а герцогу нужен каждый здоровый воин.
— Увы, я таковым больше не являюсь, — сказал Гильберт, показывая руку, которую до тех пор держал за спиной. Она была обмотана окровавленными тряпками. — По той же причине, — продолжал он, — я не могу выполнить это поручение, поскольку все зависит от быстрой езды. Но я в состоянии, сударыня, продержаться в седле достаточно долго, чтобы показать вам кратчайший путь из города… Некоторые улицы из-за пожаров сделались совершенно непроезжими… Но я знаю дорогу. Когда же вы проскочите, то я могу спокойно умереть, истекая кровью. Моя судьба меня не волнует!
— Вы — мужественный человек, — сказала Альенора и без раздумий, подозрений или колебаний спустилась во двор, где уже ждали две оседланные лошади. И наш мужественный человек — его имени она не знала, но решила непременно узнать и вознаградить, если он останется жив, или его семью, если он умрет, — вскочил в седло и взял в левую руку поводья.
— Следуйте за мной, — проговорил он.
Дым внизу был еще гуще, а удушливый запах гари таким
— Я ваша герцогиня, спешу за подмогой.
Ее услышали и с готовностью распахнули ворота, и когда она с Гильбертом проезжала, ей вслед кричали: «Пусть Господь придаст вам крылья!»
Поскольку Альенора знала, что Партене лежит немного к северо-западу от Пуатье, она без всяких сомнений и подозрений последовала за проводником, поскакавшим в этом направлении.
Дорога была совершенно пустынна. Обычно, как она помнила, на ней всегда царило оживленное движение: крестьяне везли свои продукты для продажи на рынок, вьючные лошади и ослы тащили на своих спинах с побережья корзины с рыбой, брели нищие, девушки-птичницы гнали стада гогочущих гусей, молочницы шли за своими коровами, позвякивающими колокольчиками. Куда они все подевались?
«Вот она, война, — подумала Альенора, — повсюду сеет пустоту и смерть».
Именно такую картину представила она себе, когда барон Годфруа принудил ее выйти замуж за короля Франции, именно так выглядела тогда альтернатива. И после стольких лет это все же случилось. Быть может, потому, что она не проявила достаточной твердости с Ричардом? И вот теперь она мчалась по пустынной дороге, сзади был горящий город.
Но нужно отбросить подобные мысли, от них никакой пользы; они только расслабляли, а ей в данный момент нужны были все силы. Альенора взглянула на спутника. До тех пор он скакал немного впереди, но теперь ехал вровень с ней, и она могла видеть его лицо, на котором застыло какое-то странное выражение, только глаза казались живыми. Ей было жаль его; она подумала об окровавленной повязке, вспомнила слова о желании вывести ее на дорогу и о готовности потом, если надо, умереть. Сквозь громкий топот копыт Альенора крикнула:
— Сударь! Возвращайтесь. Дорогу я знаю, я одна смогу скакать быстрее. Скажите только ваше имя и поезжайте назад.
Она вся сжалась в седле и инстинктивно, как всякий хороший наездник, пригнулась к холке коня. В то же самое время она, не спускавшая глаз с дороги, заметила впереди поворот и три стога сена, закрывавших обзор.
— Еще немного, — проговорил ее спутник, окидывая взглядом пространство впереди, слева и справа.
Когда они преодолели поворот и проехали стога сена, перед ними открылось чистое поле и вдали, на другом его конце, было заметно движение; сверкнули доспехи, виднелись перья на шлемах и пики, устремленные в небо. Альенора услышала, как человек, скакавший рядом с ней, с шумом втянул воздух, и подумала с благодарностью в сердце, что, вероятно, он потому провожал ее так далеко, что предполагал возможные осложнения на этом участке пути. И ведь оказался прав — мужественный, преданный человек.
— Задержите или отвлеките их, как сумеете, — сказала она и вонзила шпоры в бока коня, готовая к бешеной скачке. Но тут внезапно рука в окровавленной повязке схватила за поводья ее лошадь, которая, понукаемая и сдерживаемая в одно и то же время, встала на дыбы и развернулась кругом.
— Отпустите меня. Я смогу их опередить! — воскликнула Альенора.
Но он продолжал держать, и ее лошадь развернулась еще раз, наматывая поводья ему на руку и заклинивая ее ногу в стремени между его ногой и туловищем его лошади. Какую-то секунду они оставались в тесном переплетении. И еще она продолжала верить, что рядом с ней раненый, абсолютно преданный человек, правда, ошеломленный неожиданной встречей с противником, чересчур осторожный и запаниковавший. Слишком поздно Альенора стала действовать. Сжав руку в кулак, она изо всех сил ударила его по руке. Пальцы, державшие поводья, разжались, и она, наконец, высвободила ногу. Но люди Генриха-старшего уже их окружили. Барон Гильберт, поглаживая локоть, приветствовал их многозначительной ухмылкой.