Королева в услужении
Шрифт:
Проснувшись утром, Кейт съела последний, полученный от повара кусок баранины, напилась из канавы и прошла в деревню, где, пользуясь собственным методом лести и угроз, сумела обменять свои башмаки на более удобную пару, которая случайно оказалась у сапожника ввиду смерти заказчика. Они были немного велики, но днем Кейт встретила стадо пасшихся овец. На кустах, где овцы терлись боками, висели пучки шерсти. Напихав в ботинки шерсти, она зашагала с легкостью, которой давно не ощущала. Кейт упорно шла вперед, повсюду справляясь об Алберике и одновременно выпрашивая что-нибудь поесть.
Между тем всадники доехали до Гилфорда и остановились.
— Мы
Они согласились, что самое лучшее — повернуть назад после хорошего завтрака. Теперь спешить было некуда. Если старая Кейт отправилась по этой дороге — в чем они сомневались, — то сейчас двигалась им навстречу. Накормив лошадей и дав им отдохнуть, они неторопливо поехали в сторону Винчестера.
Лишь по чистой случайности они не упустили добычу. Солнце стояло высоко над деревушкой Камфорд, и Кейт, расспрашивая в здешней таверне об Алберике, тут же искусно намекнула — сверкнув глазами и выставив напоказ единственный клык, — что не откажется от кружки доброго холодного пива. И когда она с наслаждением потягивала янтарный напиток, в маленькую полутемную комнату ввалились трое мужчин, заметивших с дороги вывеску этого заведения.
До этого момента Кейт не беспокоила мысль о преследовании. По своей простоте она считала принятые меры предосторожности вполне достаточными. Она не сомневалась, что королева умрет еще до наступления ночи, а если кто-нибудь и поинтересуется утром местонахождением старой Кейт, караульный сможет удовлетворить любопытство и дать подходящий ответ. Что бумаги, которые она несла, вообще существуют, не знал никто, кроме пасечника, который наверняка о них забыл, прежде чем добрался до своих ульев. А потому мысль о том, что ее могут искать, что кто-то за ней гонится, даже не приходила Кейт в голову.
Трое преследователей, привязав коней к столбу, вошли, громко топая, в таверну и, сразу узнав Кейт, буквально оцепенели, ошеломленные необыкновенным везением. С одним из них Кейт была знакома. Дружески кивнув головой, она поздоровалась и продолжала спокойно пить пиво.
Не зная, с чего начать, знакомый спросил:
— Что ты здесь делаешь, старая?
— Занимаюсь своим делом. А ты?
Столбняк, вызванный неожиданной встречей, прошел, и трое дружно рассмеялись.
— Ищем тебя и письма, которые ты несешь.
Не страх, а что-то похожее на беспокойство шевельнулось у нее внутри, и она хрипло проговорила:
— Ты, Вилли, должно быть, хватил лишнего? У меня нет никаких писем.
Она поднялась, изогнувшись, как кошка, столкнувшаяся с тремя злыми собаками.
— Держитесь подальше от меня, иначе вам всем будет худо. — Клык обнажился, глаза угрожающе сверкнули. — Не связывайтесь со старой Кейт!
— Господи, спаси и помилуй, — пробормотал Вилли, торопливо крестясь.
Однако все это не вселило мужества, скорее наоборот. Трое мужчин стояли, сбившись в кучу, И слова «колдунья» и «дурной глаз» кружились у них в головах.
Хозяин таверны молча наблюдал, стараясь, как всегда, держаться подальше от всякой беды. Кто-то утром принес ему два бушеля гороха, и он, демонстративно отвернувшись, стал кружкой пересыпать горох в корзину.
Кейт стояла, полагаясь на свою репутацию ведьмы, которая должна была защитить ее.
Трое мужчин тоже не двигались, соизмеряя страх перед хозяином
Хозяин спокойно поставил кружку, которой отмерял горох, и направился к бочонкам, сложенным пирамидой позади Кейт. Поравнявшись с ней, он ловко накинул ей на голову мешок, который держал в руках.
— Это убережет нас от дурного глаза, — сказал он с полной уверенностью.
Ему нечего было бояться. Старуха ни разу не взглянула на него, а значит, ему ничего не угрожало. Закрытый мешком, дурной глаз не причинит вреда и остальным. Не торопясь он снял с пояса ремень и закрепил мешок у талии Кейт. Солдаты, верившие, что один только злобный взгляд колдуньи в состоянии разрушить их здоровье, принести несчастье и накликать всевозможные беды, были твердо убеждены, что завешенный мешковиной дурной глаз потерял свою волшебную силу. Поблагодарив от всей души хозяина, они затем подналегли на его пиво и заплатили серебром. Потом Вилли сгреб старуху, словно какой-нибудь сверток — он была, как все колдуньи, очень легкой, и, брошенная в воду, нипочем бы не пошла ко дну, — посадил ее перед собой на седло и вместе со своими спутниками, радостный, поскакал в Винчестер.
Глава 22
На третий день болезни королевы — к всеобщему изумлению, все еще живой — до Винчестера докатились слухи о том, что здоровье короля вызывает тревогу. Подробности известны не были. Одни говорили, что в последнем сражении он был ранен и что рана загноилась.
Для драматизма иногда добавляли — и некоторые тому верили, — что ранил его родной сын Ричард. Другие утверждали, что просто открылась и воспалилась старая рана, давно причинявшая боль. Во всяком случае, король был нездоров, с трудом садился на лошадь, мало ел и пребывал в подавленном настроении.
Именно об этом думал Николас Саксамский, изучая два исписанных листка, который ему пришлось собственноручно вытащить из-за пазухи у старой Кейт. Никто не решался это сделать, потому что она грозила ужасной карой, а проклятия, которыми она осыпала своего господина, было страшно слушать. Однако, как он и подозревал, Кейт, подобно многим ведьмам, сильно преувеличивала свое могущество. Пока дела у него шли очень неплохо, никаких несчастий и бед. Наоборот, он теперь обезопасил себя с обеих сторон. Если Генрих II поправится, Николас сможет преподнести ему завещание и письмо, которые он якобы обнаружил, и тем самым подтвердить свою преданность и бдительность в соблюдении интересов короля. Если же Генрих II все-таки умрет, тогда он как можно быстрее отправит бумаги по назначению. Это создает впечатление, будто он, Николас Саксамский, в действительности был на стороне королевы и не слишком строгим тюремщиком. Даже если королева выживет, что представлялось весьма сомнительным, и сохранит к нему недобрые чувства, она не сможет отрицать, что, отослав завещание и письмо, Николас оказал ей хорошую услугу.
И он не собирается наказывать Кейт за то, что она тайно вынесла важные бумаги и так напугала его. Он вообще не будет ее наказывать. Он охотно предоставит это сделать другим.
Между тем королева все еще жила, и если она выздоровеет, он постарается сделать ее заточение — хотя бы временное — более сносным.
В случае, если королю станет известно о послаблении, он всегда сумеет сказать, что ввел их, принимая во внимание очень тяжелое состояние королевы. Таким образом, прикрыт со всех сторон!