Королева вампиров

Хилл Джой У.

Джейкоб накрыл ее руку своей.

— Да, моя леди. Но послушание — не гарантия. Томас был куда послушней, чем я когда-либо стану, я уверен. В самом конце он нарушил ваши правила. Он достаточно вас любил, чтобы понять, когда настало время перестать подчиняться.

— И потому умер, — сказала она. — Об этом я и говорю. Он не должен был умирать. Твоя жизнь будет зависеть от того, насколько ты покорен моей воле. Это ты понял?

— Я понял, что вы так думаете. — И посерьезнел, увидев, что она расстроилась. — Я не из пренебрежения

так говорю, леди Лисса. В свою защиту могу сказать, что вы ведь не рассказали всего, что происходит в вашем мире. И Томас знал далеко не все.

— Ты хочешь слишком много и сразу. Думаешь, я не понимаю? — Она наклонилась так, что дыхание касалось его лица. — Я живу очень долго и видела на своем веку все формы бессмысленной храбрости и крайней трусости, Джейкоб. Истинное подчинение — не только самое отважное действие, которое одна личность может совершить по отношению к другой. Я нуждаюсь в безграничной преданности. И хочу оставить тебя в живых. — Он потянулся к ней, и она его осадила. — Не трогай меня! Джейкоб замер — и подчинился. Лисса дунула на его шею, наблюдая, как по ней пробежала ответная дрожь. — Не двигайся, пока я не позволю.

Она услышала, как у него перехватило дыхание. Сделав над собой усилие, он расслабился: пальцы медленно разжались, а глаза закрылись.

Все еще придерживая его за подбородок, она большим пальцем отклонила его голову вправо, получив свободный доступ к цели. Опустив вторую руку, она схватила его за яйца, основанием ладони надавив на твердеющий член.

Добравшись до артерии на его шее, она надавила клыком, пока не почувствовала, как его тело напряглось от боли. Теплая кровь потекла в нее. Она заурчала, и из ее клыков выделился афродизиак, который смягчил боль и вызвал у него приятные ощущения.

Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак. Джейкоб попытался высвободиться, но она заключила его в объятия, придерживая за плечи. Через пятнадцать секунд он, хрипло застонав и чертыхнувшись, кончил, а его джинсы намокли под ее ладонью. Оргазм пробежал по Джейкобу, как молния. Он явно старался не поднимать рук, как она велела, но ей вдруг захотелось, чтобы…

— Трогай меня! — прошептала она. Ее клыки все еще терзали его шею, а язык вылизывал кожу вокруг раны, и речь ее была бессвязной. Однако он услышал.

Он положил руки на ее талию, вдавив пальцы ей в бедра, но лишь для того, чтобы, встав, повернуться вместе с ней. Она обхватила ногами его талию, прижавшись к влажным джинсам, халат соскользнул, оголив ее ноги и бедра. Он шмякнул ее на деревянную столешницу, его руки были уже на ляжках, убирая халат подальше от плоти. Лисса одной рукой держала его за плечи, другой обнимала его шею, продолжая пить кровь. Сорвав с нее трусики, Джейкоб принялся расстегивать джинсы.

Ей остро захотелось почувствовать его в себе в то же время, когда она насыщалась его кровью.

Ощутив, как его член трется о ее клитор,

она направила рукой его член в себя. Ей бы не хотелось быть такой мокрой, чтобы он входил грубее, чтобы острее чувствовать каждый новый толчок. Однако, несмотря на впечатляющие размеры, он погрузился глубоко и быстро — как по маслу.

Член был такой длинный, что растянул ее почти до боли. Но она лишь приветствовала это, выгибаясь ему навстречу.

Ладони Джейкоба уперлись в столешницу, чтобы не потерять равновесие. Он не знал, что ему не нужно об этом заботиться, потому что она не даст ему упасть.

Она знала, что теперь у него на шее и ляжках останутся ссадины и синяки. Пока она будет спать днем, он будет ощущать эти места и думать о ней, об этих метках, которые она на нем оставила. Первых из многих.

В тот миг, когда Джейкоб еще глубже в нее вошел, вкус крови во рту стал еще отчетливее. Вместо маленьких глоточков она сделала один большой и была вознаграждена стоном Джейкоба, которым тот отреагировал на поток эротических ощущений. Его член в ней был твердым, как шомпол, и, к счастью, гораздо толще.

Она двигалась, стимулировала свою киску, использовала захват ногами, чтобы ездить по Джейкобу, как ей желалось, вверх и вниз. Толчок, еще толчок, тяжесть яичек, бьющихся о нежное основание ягодиц, а она вылизывает его шею, смакует кровь и чувствует чистую радость обладания. И, возможно, где-то в подсознании — удовольствие от того, что ее имеют, от веса навалившегося на нее мужчины.

Оргазм удивил ее, потому что уже много лет она не испытывала ничего подобного при сексе с человеком. Пик ощущений наступил так неожиданно, что она невольно сильнее вогнала клыки в нежную податливую плоть.

Лисса выпустила драгоценную каплю яда первой метки в Джейкоба. Яд прошел по жилам человека, как язык пламени. Вместо крика от жгучей боли Джейкоб в ответ зарычал и обхватил одной рукой затылок Лиссы. По его реакции было видно, что он понимает, что она сделала. Ликование наполнило ее при виде его яростного удовольствия.

Он кончил, наполнив ее своим жаром, заставив ее стонать.

Они не разговаривали и не двигались довольно долго. Лисса поражалась чувству тихой радости. Наконец их глаза встретились, но она не придумала, что сказать. Невозможно было отрицать значительность этого момента.

В порыве страсти она сделала первую метку, — первый шаг к тому, чтобы он стал — навеки — ее.

12

Она его оттолкнула. Он выпрямился, увлекая ее за собой, так что в итоге она сидела на столе, а он стоял между ее разведенными бедрами. Прихватив ее пониже талии, чтобы придвинуть к себе, он не дал им расцепиться и поменял угол, нажимая на точку, которую самки и вампира и человека называют точкой кайфа. Лисса выгнулась, он воспользовался этим, покрепче захватив ягодицу.