Королева вампиров
Шрифт:
— Хватит. — Она не стала его отпихивать, но хотела быть уверена, что он понял. Она ведь не перестала быть его госпожой.
Джейкоб встретил ее взгляд.
— Руки вниз, вдоль боков.
С заметной неохотой он ее отпустил и принялся натягивать джинсы, но Лисса покачала головой. Подхватив его тяжелые яички, она погладила мокрую кожу, потерла горячую и липкую складку под ними.
— Если я решу дать ее, моя следующая метка будет здесь. Я велю тебе раскинуться и оставаться открытым для меня. Без цепей, но тебе придется быть неподвижным и доверять моим клыкам. Но уже почти
Когда она провела Джейкоба по дому и переступила порог своей спальни, то поняла, что это могло быть ошибкой — привести его сюда вместо гостевой спальни. Уютная интимность комнаты, мятая постель, остаточный запах того, что тут происходило перед этим, сбили ее с мысли, как и наручники, все еще лежавшие на простыне, брошенные там, где он от них освободился.
Она проговорила заклинание, и деревянный пол замерцал. Краски персидского ковра растаяли, пол искривился и превратился в лестницу, исчезающую в темноте нижнего помещения.
Джейкоб поднял брови:
— Разве вампиры и это могут?
— Ты многого не знаешь. Присоединишься ко мне внизу. Когда я встану, мы поговорим о твоих обязанностях.
— Вы собираетесь меня проверять. Снова.
— Да, — она взглянула на него, не извиняясь. — Рекомендация Томаса — большое дело, но я должна быть уверена. Может, ты не захочешь проходить эту проверку, как поступил с предыдущей. Или все стерпишь, несмотря на свои уловки. Проведешь время в раздумьях, кто я есть и чего хочу от тебя. Может, к следующей ночи ты захочешь на свободу…
— Или не захочу, и это будет началом чего-то нового. Может быть, вы научитесь доверять мне, миледи. Не каждый мужчина желает лишь власти или наслаждения вашей болью. Есть и такие, кто мечтает о чести заботиться о вас. Чтобы его называли вашим воином. Защитником.
Ее сердце сжалось, не желая раскрываться навстречу его словам.
— Мой защитник.
Солнце вставало. Усталость окружала ее, как западня. Было время, когда она могла долго оставаться после восхода в тихой темноте верхней спальни. Она смотрела на полоску света, сиявшую в небольшой щели между занавесками. Сидя в футе от этой полоски, этой яркой линии на полу, она читала. Или думала. Или просто была.
Даже теперь она все еще помнила страстное желание, которое возникало от легкого прикосновения Рекса к ее шее. Одинокая — и одна. Когда Лисса уставала, это воспоминание могло разорвать ее на части.
Власть всегда была у меня, Томас. Ты этого так и не понял до конца. Я вырвала его сердце с такой же легкостью, как раздавила бы рукой персик. Но для тебя было слишком поздно. Поэтому я должна быть жестокой, заставить Джейкоба понять прежде, чем на кону окажется его жизнь.
— Но вообще-то выбор за тобой. — Она глянула на ступеньки. — И если хочешь знать мое мнение, я бы ни за что не пошла так далеко.
Он даже не замедлил шага.
Спальня в скрытом помещении была совершенно такой же, как и наверху. Лисса обернулась:
— Сними одежду. Ванная там. Ты будешь прикован вот здесь, пока я не проснусь, то есть часов десять, так что рекомендую воспользоваться. — Она не смотрела в его сторону. —
Одно тихое слово, но в него она вложила все. Не только команду, но и угрозу отнять то, что он хотел больше всего.
— Мое терпение так же непрочно, как кожа, покрывающая твои роскошные мышцы, и его так же легко нарушить. Я не желаю с этой секунды слышать от тебя ни слова. Вон ступени. Если ты поднимешься по ним, дверь будет открыта, а Бран обеспечит, чтобы ты покинул территорию. Приглашения вернуться не будет.
Она стала скидывать с себя одежду, слыша, как Джейкоб ушел в ванную и закрыл за собой дверь. Возможно, чтобы, посмотрев в огромное зеркало, спросить себя, не сошел ли он с ума.
У тебя, по крайней мере, есть физическое отражение, подумала она. Мысленное может быть значительно страшнее.
* * *
Он сходил с ума. Джейкоб скинул одежду, сложил вещи на комод и посмотрелся в зеркало. Что-то выпало из этого сценария, словно не хватало больших кусков головоломки, словно ему дали лишь часть пьесы, почитать перед репетицией. Доступ в это помещение, к примеру. Ни один вампир, о котором он слышал, не имел телекинетических способностей, не говоря уж о превращении пола и ковра в лестничный пролет. Это не была иллюзия. Он ходил по этому участку пола и не чувствовал, не видел ничего, что указывало бы на существование огромного помещения под ним.
Лисса настроилась заставить его подчиниться на множестве уровней, и сексуальный был наименее значимым. Джейкоб не был глупцом, он знал, что это лишь проход к более глубоким слоям личности. Может быть, если бы он понял, что она все же дала ему некоторые ответы, он бы чувствовал себя не так неуверенно. У него никогда не было такой каши в голове, и все, что он знал о вампирах, язвило его разум.
Ты понимаешь, смертный, что я могу разорвать тебя надвое…
Он отвернулся от своего отражения и открыл дверь. Гидеон всегда говорил, что Джейкоб пагубно импульсивен. Ну и пусть он окажется прав.
Лисса ждала его в рубашке из прозрачного черного кружева, под которой, конечно, ничего не было. Он видел ее соски, половые губы, все изгибы и выпуклости, стройные ножки, принявшие провоцирующую позу. Она продела руки в браслеты наручников, а ноги — в расстегнутые кандалы. От ее позы у Джейкоба пересохло во рту, а его член встал, распаленный затопившей его похотью — когда Лисса облизнула губы, показывая небольшие клыки. В ответ его шея запульсировала ниже того места, где она его кусала. Черные волосы Лиссы свободно свисали до талии, смешиваясь с черными кружевами, как шелковая занавеска на дразняще просвечивающей ширме.
— Иди ко мне.
Чувственно раскинутые руки и ноги и то, как она смотрела, говорили, что он видит перед собой хищника. И совершенно ясно, кто здесь добыча.
Но он шел вперед, и ее жаркий взгляд притягивал его, как липкие тенета паутины.
Голод его усилился, когда он достиг ее, а она не высвободилась. Наоборот, когда он наклонился, положив ей руки на бедра, от которых его отделяло лишь тонкое кружево, она потянулась к нему так, будто была прикована.
— Трогай меня. Дразни, будто я твоя пленница — для мучений.