Королева вампиров

Хилл Джой У.

— Позвольте вашему слуге угодить вам. Вам нечего бояться. Моя жизнь принадлежит вам.

Голос его был хриплым. Он хотел, чтобы ее уши слышали правду, как и ее сознание.

Ни смерти… ни боли… ни утраты. Не буду бояться. Только моя возлюбленная может повергнуть мое сердце в прах. Сжечь в пепел, как восход солнца. Вампир… поэт. Сьяран, двенадцатый век.

— Никогда, миледи. Никогда.

Он крепко сжал ее ягодицы, провел кончиками пальцев по краю ануса, щекоча его и поглаживая клитор. Проникнув еще глубже, нашел заветный бугорок.

Она

закричала, конвульсивно сжала руки; на пике оргазма ее тело выгнулось; Джейкоб, потеряв голову и больше не сдерживаясь, все ускорял и ускорял ритм соития под стоны Лиссы, которые становились все громче. Он с трудом удерживал в объятиях ее тело, скользкое, словно рыбка. Течение уносило их все дальше и дальше, и, растворяясь в океане, откуда нет возврата, он выдохнул ей на ухо ее имя.

Это ушко, изящное, как цветок, было первым, что увидел Джейкоб, когда пришел в себя. Приподнявшись на локте, он обнаружил, что лежит рядом с Лиссой, и луна льет на них призрачный свет. Он зарылся носом в ее волосы, чтобы еще раз вдохнуть их чудесный запах, но тут рука Лиссы обхватила его за шею и притянула вниз. Он понял, что госпожа ждет повторения. Так скоро? Но ведь он…

Одна из выгод второй метки. Рекордное время восстановления.

Он бы недоверчиво улыбнулся, да только желание уже захлестнуло его и он вошел в ее жаркое лоно, хотя его член еще не успел подняться.

В один миг она перекатилась так, что могла сидеть на Джейкобе верхом, ее волосы упали ему на грудь. Поймав Джейкоба за руки, она держала их, используя как устойчивый противовес; ее внутренние мышцы волнообразно сокращались, делая его член все тверже и загоняя все глубже. Она контролировала каждое движение, напоминая ему, что у нее все преимущества, что выбор за нею. Он невольно отзывался на ее призыв, не в силах себя сдержать.

Джейкоб предоставил ей действовать, потому что завершил свое намерение, напомнил себе, почему решил служить ей. Дело было не в соблазнительной груди, узком лоне или легкой пряди волос, упавших на его плечо, — хотя этого хватило бы, чтобы убивать за нее. Но он чувствовал в ней душу женщины, и он слышал, как она зовет его и не дает ему уйти.

Он останется при ней, что бы она с ним ни делала.

Но при этой мысли он вспомнил, что ему говаривал Гидеон.

Судьба не любит, чтобы ей бросали вызов.

22

Они кончили одновременно, но головная боль, изгнанная нежными ласками Джейкоба, вернулась, когда Лисса перехватила инициативу, стремясь руководить, взять себе власть. Вернулась и разбушевалась так, что, когда они, наконец, добрались до дома, Лиссу начало мутить.

Из темноты выскочил Бран, но Лисса подняла руку, чтобы защититься от его обычного буйного приветствия. Джейкоб вмешался.

— Бран, фу!

Его тон был резким и властным. Пес замер и попятился.

Джейкоб помог Лиссе слезть с байка.

— Миледи, что с вами? Как вам помочь?

— Ничего не нужно, — ее голос был приглушен. — Все

было прекрасно, Джейкоб. Просто восхитительно. Мне жаль.

— Чего жаль?..

Прежде чем он успел договорить, она отвернулась, ее вырвало и она упала на колени.

Джейкоб бросился к ней, осторожно поднял, чувствуя, что она вся горит. Он никогда не видел ее такой слабой.

— Миледи… — он прижал ладонь к ее пылающему лбу. Жилки на висках сильно пульсировали.

— Не разговаривайте, миледи. Я отнесу вас в постель.

* * *

У Томаса было какое-то аутоиммунное заболевание, которое быстро прогрессировало, не оставляя надежды на излечение. Знал ли Томас, что давал Джейкобу еще один бесценный урок, когда сделал своей сиделкой в те последние ужасные месяцы? Врача не вызвать, до больницы не доехать… Да и диагноза для этой болезни не существовало. Ведь вампиры и их слуги обречены оставаться тенями в страшных легендах и ночных кошмарах людей. Джейкобу оставалось рассчитывать только на самые простые средства, призванные облегчить страдания умирающего. Он не знал, помогут ли они Лиссе, но выбора-то не было…

Хотя симптомы у его леди и у монаха были очень разными, Джейкоб не сомневался, что их болезни как-то связаны между собой.

Сейчас интуиция подсказывала ему, что Лисса умирает. Да и сама она знала об этом — так же, как знал о своей близкой кончине Томас. Только теперь Джейкоб понимал, почему смутная тревога за госпожу — это щемящее, тоскливое чувство — не оставляла его. Он вспомнил, как смотрела на него Лисса, как касалась его — словно стремясь насладиться каждым мгновением, выпить его, впитать его и унести потом с собой в холодное запределье смерти.

Как он злился оттого, что она отказалась давать ему третью метку! Он-то, глупец, считал, что так она дразнит его, проверяет — а теперь до него дошло, что она просто не хочет, чтобы он умер вместе с ней.

С третьей меткой, если умирает вампир, то слуга умирает вместе с ним…

Божество видит жизнь человека целиком, как панораму с горы: все перепутья дорог, их начало и конец. Смертному же дано увидеть лишь фрагмент картины.

Но Лисса была не только королевой вампиров, она была женщиной. И Джейкоб хотел, чтобы она знала: ей вовсе не обязательно напоминать о своем могуществе и силе, чтобы управлять его жизнью. Он и так с радостью сделает все что угодно, лишь бы облегчить ее страдания, лишь бы страшные подозрения не оправдались…

— Боль… прошла на то время… — прошептала она с кровати, куда Джейкоб ее положил. — Но потом… Я все испортила.

— Тс-с-с. Вы ничего не испортили. Я должен был обратить на это внимание. Это была моя вина.

— Слушай. Говорю тебе. Я все испортила.

Она замолчала, не в силах более разговаривать.

Джейкоб принес лекарство, приподнял ее голову, заставил сделать глоток. Потом прибавил мощности в газовом камине, потому что Лиссу теперь знобило. Отправился в ванную за горячей и холодной водой и полотенцами.