Королева великого времени
Шрифт:
«Это ты врешь», — подумала я и направилась в кабинет к начальнику.
Мистер Дженкинс, высокий, худощавый мужчина, говорит с легким уэльским акцентом.
— Мисс Кастеллука? — Он отрывается от своих бумаг и устало смотрит на меня. — Один из наших цехов остался без начальника.
— Кто уходит?
— Мисс Клементс. Она собирается замуж.
— Но почему она бросает фабрику?
Мистер Дженкинс смотрит на меня удивленно:
— Ее жених не хочет, чтобы она работала. Мне нужна умненькая девочка
— Да, сэр.
— Ты все-таки слишком молода для должности начальника цеха. — Он стучит карандашом по столу и глядит в окно. — Но больше назначать некого.
— Сколько вы мне будете платить?
Он явно удивился, что я задала этот вопрос.
— Двадцать центов в час плюс по одному центу за каждый тюк в вашем цехе.
— Мисс Клементс вы платили тридцать пять.
— Откуда ты знаешь?
— Она говорила, что накопила на свадьбу в «Пинто Холле» ровно за два месяца работы. Вот я и подсчитала.
— Странная ты, очень уж откровенная.
— А еще я умная и сообразительная. Я придумала, как повысить производительность труда, если вам это интересно.
— И как? Повысить зарплату рабочим?
— Это потом. Но для начала надо переставить машины. Они стоят не в том порядке, в каком используются, а это неудобно.
— Но рабочие используют сразу несколько машин.
— И зря. Поставьте самых быстрых девочек на трудную работу, они придумают, как с ней справляться.
Дженкинс прищурился:
— Ладно. Тридцать пять центов за час и цент с тюка.
— Цент с тюка — до тысячи в неделю, а дальше — пять центов.
— С ума сошла! — расхохотался Дженкинс.
— Ну что, по рукам?
Я видела, как папа торгуется с хозяевами магазинов. И он лучше вернется домой с полной телегой молока и масла, чем продаст свой продукт за бесценок.
— Ты заставляешь принять совсем невыгодные для меня условия.
— Извините, пришлось. Мне надо помогать своей семье, а теперь у меня еще и маленькая племянница. Так что приходится требовать положенного. Ну, так по рукам?
Мистер Дженкинс печально качает головой, но говорит:
— По рукам.
Я выхожу из его кабинета, и меня начинает трясти. Я могла потерять работу, а вместо этого получила повышение. Мама и папа будут мной гордиться.
У выхода с фабрики ко мне подходит Франко Цоллерано и улыбается.
— Ты собираешься возвращать платок? — спрашивает он, вытирая руки о тряпочку.
— Разве тебя так легко найти? — нагло отвечаю я. После повышения я изрядно осмелела.
Он улыбается:
— Я все время поблизости.
— Только что-то тебя не видно.
— Я работаю на всех фабриках Дженкинса. Так что много времени провожу в Джерси. Поэтому ты меня и не нашла.
— Я и не искала.
— Ну, значит, будешь искать. — Франко запихивает грязную тряпку в задний карман комбинезона
— Нелла Кастеллука, — протягиваю я руку, но он не пожимает ее, показывая свои грязные ладони.
— Понятно, ты же механик.
— Ага. А ты?
— В гладильном, с воротничками, и только что меня назначили начальником цеха.
Он закидывает голову и смеется:
— Да ладно! Ты же еще ребенок! Дженкинс, наверное, тебя нанял задаром.
— Нет, не задаром. Я знала, сколько просить.
— Ну что ж. Поздравляю. — Он разворачивается и уходит.
— Эй! — кричу я ему вслед. — Не любишь начальство?
— Не люблю.
Франко открывает дверь и выходит. Меня обдает потоком холодного воздуха, и дверь за ним захлопывается. Мне неловко, оттого что я ему похвасталась. Но есть в нем что-то такое, из-за чего с ним хочется состязаться.
Елена прибралась в доме и нарядила ребенка к приезду Алессандро. Она приготовила овощи, испекла хлеб и пирог. Перемыла весь дом, постелила чистое белье. Эти выходные мама, папа, Рома и Диана проведут с нами в городе.
— Идут! — кричит Рома со своего наблюдательного поста на подоконнике.
Папа все еще хромает, и Алессандро помогает ему идти по обледеневшей дорожке. Диана открывает дверь. Мы с мамой и Ромой выходим навстречу. Алессандро обнимает нас.
— Где она? — тихо спрашивает он, снимая пальто. Лицо у него очень бледное, а глаза — красные от слез.
— Елена! — зовет мама.
Елена выходит из кухни, неся в руках розовый сверток. Алессандро протягивает руки, Елена отдает ему ребенка. Она развязывает ленточку, расправляет одеяльце. Алессандро смотрит на свою дочь. У него выступают слезы.
— Bella, — целует он малышку. — Спасибо, что заботилась о ней, — говорит он Елене и снова нежно целует ребенка.
— Мы ее еще не назвали. — У Елены по щеке скатывается слезинка.
— Ее надо назвать в честь матери. — Алессандро заплакал, а девочка принялась гулить, как будто утешая его. Он вдруг резко перестал плакать и внимательно поглядел на дочку. Она серьезно смотрела на отца, как бы ожидая его решения. — Да, она будет Ассунтой.
Глава шестая
Задолго до того, как отец Импечато стал священником в церкви Богородицы на Маунт-Кармель, священником в Розето был отец Паскуале Де Ниско. Он-то и превратил шахтерский лагерь в процветающий городок. Он умер в 1911 году, но то, что он сделал для Розето, не пропало даром. Он учил итальянцев английскому, потому что понимал: иначе они не смогут выжить в этой стране, — а потом помогал им получать гражданство. Он организовал первую спортивную команду в Розето и составил из добровольцев первую пожарную бригаду.