Королева великого времени
Шрифт:
— Не всем, а самой себе. Я хочу, чтобы девочка из семьи Кастеллука стала королевой Великого времени, несмотря на то что ее мать росла на ферме в Делаболе.
Муж улыбается и снова берется за газету. Я кладу себе в тарелку пасту и сажусь есть.
В последнюю неделю Ассунта старалась изо всех сил. Я слишком волнуюсь, чтобы пойти в церковь и поглядеть на то, как продвигается соревнование. Я сижу дома и жду звонка. Наконец Ассунта звонит и говорит, что выиграла. Моей радости нет предела.
— Мама! —
— Поторопись, солнышко, надо еще отнести Ассунте ее платье, — говорю я, не поднимая головы от швейной машинки. Последняя примерка показала, что платье надо еще чуть-чуть ушить.
— Я готова. — Селеста поворачивается вокруг себя. На празднике она будет сопровождать Ассунту.
— Почему ты не в колготках?
— Я надену носки.
— Нет, надень колготки. — Я кладу на кровать готовое платье и иду в комнату Селесты, роюсь в ящиках, пока не нахожу белые колготки. — Вот, надевай. И побыстрее.
Я возвращаюсь в свою комнату и заворачиваю в простыню платье Ассунты. Франко и Фрэнки ждут нас на улице. Фрэнки против его воли сделали пажом Ассунты. На нем атласные панталончики и шляпа с пером.
— А где Селеста? — спрашивает Франко.
Я оборачиваюсь — ее нет.
— Ну и ребенок! — Я отдаю Франко платье и возвращаюсь в дом. — Селеста! — зову я. Она не отзывается. Я поднимаюсь в ее комнату. Она запуталась в колготках. — Дай помогу, — говорю я и помогаю ей одеться.
Мы сворачиваем на Дьюи-стрит и у дома Алессандро и Елены выскакиваем из машины, торопясь с платьем к Ассунте. Она ждет нас в доме. Ей сделали высокую красивую прическу. Я помогаю ей надеть атласное, расшитое на груди бисером платье с юбкой из нескольких слоев тюля, похожей на облако взбитых сливок.
Елена поправляет Ассунте платье. Мама смотрит на внучку и ахает:
— Ты так похожа на свою мать в день свадьбы!
У мамы на глазах выступают слезы. Елена обнимает ее.
— Ассунта, я хочу тебе кое-что подарить. — Мама достает из кармана маленькую коробочку, обтянутую бархатом, и передает ее Ассунте. — Твоя мать была моей старшей дочерью, и когда-нибудь я подарила бы это ей.
Ассунта открывает коробочку. В ней оказывается золотой медальон с сапфиром, который папа подарил маме много лет назад.
— Спасибо, бабушка. Это просто прелесть!
Ассунта наклоняет голову, и я застегиваю цепочку у нее на шее.
— Ты знаешь, что твоя мать хотела назвать тебя Селестиной, в честь бабушки? — спрашиваю я.
— Но так назвали меня! — гордо объявляет Селеста.
— Да, крошка. — Елена гладит мою дочь по голове.
Я смотрю на Ассунту:
— Но когда твоя мама умерла, отец только взглянул на тебя и тут же решил назвать в ее честь.
В глазах Ассунты стоят слезы.
— Жаль, что ее нет с нами.
— Жаль, — соглашается Елена, хотя, если бы Ассунта была жива, судьба самой Елены сложилась бы иначе. Мы обступаем Ассунту — нашу королеву Великого времени — и по очереди обнимаем ее.
Июльское солнце
— Прекрасный день, — говорит Ренато, останавливаясь у палатки Алессандро.
— Да, просто чудесный, отец, — соглашаюсь я.
— Спасибо, что помогли и продали столько билетов. Благодаря вам я буду на хорошем счету у епископа.
— И не зря.
— Да, я хочу сделать столовую для младших школьников.
— Вам бы, отец, заниматься градостроительством, — говорю я. — Благодаря вам открылись новые школы и появился городской парк.
— Спасибо, Нелла, — улыбнулся он. — Но всего этого я не смог бы сделать без вашей щедрости.
Теперь, когда я смотрю на Ренато, я не вижу перед собой то лицо, о котором мечтала, и те губы, которые так хотела целовать. Я стараюсь больше смотреть на белый воротник-стойку — это помогает мне держаться спокойно.
— Нелла, я хотел сказать тебе: я уезжаю из Розето. Я получил назначение в Нью-Йорк.
Сердце у меня упало. Хотя мы и не ходим в церковь Богородицы на Маунт-Кармель и я не вижу Ренато, мне приятно знать, что он рядом. Ренато кажется мне частью Розето настолько, что я просто не могу себе представить город без него.
— Очень жаль.
— В начале сентября к вам приедет новый священник. Очень хороший. Его зовут отец Шмидт.
— Епископ назначил нам не итальянца?
— Перемены всегда к лучшему. К тому же я уверен, он понравится пастве.
Из-за шума толпы его слова становится все труднее разбирать. Я смотрю на него, он улыбается.
— Нелла, я...
— Не надо ничего говорить. — Я отвожу взгляд, потому что у меня больше нет сил смотреть на него.
— Я буду по тебе скучать, — тихо говорит он. — Я не хотел снова исчезнуть, не попрощавшись.
— Спасибо.
— Видишь, иногда люди учатся на своих ошибках.
Одна из прихожанок уводит Ренато. Она хочет познакомить его со своими родственниками. Я смотрю, как он исчезает в толпе, и думаю, что не увижу его, наверное, много лет.
Осень 1959 года принесла перемены в нашу жизнь. Вскоре после того, как моей дочери Селесте исполнилось двадцать, она решила выйти замуж за хорошего итальянского юношу из Филадельфии. Селеста решила, что ее свадьба по красоте не должна уступать свадьбе английской королевы. Церковь на Маунт-Кармель вся утопала в каллах, так же как номер новобрачных в отеле «Вифлеем». Платье ей заказали в Нью-Йорке в одном из роскошных магазинов на Пятой авеню.