Королева викингов
Шрифт:
Пол комнаты, в которую Эдмунд ввел гостей, был устлан свежим можжевельником, слабо шелестевшим под ногами.
— Теперь вы видите, что все то, что я передал вам от имени Гуннхильд, было истинно, — сказал он.
Он снизу вверх посмотрел на Хрута.
— Вот ее скамья. Садись на нее и оставайся там, даже когда войдет она сама.
Эзур и Хрут переглянулись. Старший пожал плечами, быстро ухмыльнулся и занял более низкое место справа. Хрут немного постоял в размышлении, а затем поступил так, как ему сказали. Эдмунд велел служанкам принести гостям еду и питье.
Им
— Оставайся там, — весело сказала Гуннхильд. — Это место твое на все то время, пока ты будешь со мной.
Она поднялась на возвышение и села рядом с Хрутом. Принесли еще напитков; и мед, и вино. Кубки были серебряными, и их украшали изображения, похожие на вытканные на гобеленах.
Эзур почти все время молчал. Зато Гуннхильд и Хрут оживленно разговаривали. Хрут всегда слыл отличным остроумным собеседником. Он рассказал королеве о своих предках — среди них был знаменитый герой король Рагнар Волосатые Штаны и знаменитая женщина Ауд Задумчивая, — о своем владении в долинах к западу от Большого залива, а также и о своем деле с наследованием сотни марок, которое совпало с желанием отправиться за море и завоевать себе имя, о том, что они плыли в Норвегию, борясь со встречными ветрами, отчего плавание заняло у них целых три недели. Она видела в его глазах, слышала в его голосе, насколько долгим показался ему этот срок.
Она же, со своей стороны, имела бесконечно много того, что могла рассказать ему о своей жизни — очень тщательно отбирая эпизоды, — и о том, что было ей известно об остальном мире. Это захватило ее собеседника.
Было еще совсем рано, когда Эзур сказал, что ему хочется спать. Эдмунд отвел его куда-то в другую часть дома к закрытой богатым пологом кровати. А Гуннхильд и Хрут продолжали разговор.
В конце концов она сказала, полностью осознавая, что она делала и какой властью владела:
— Нынче ночью ты пойдешь со мною наверх; мы будем вместе.
— Будет так, как ты захочешь, — ответил он, правда, голос его прозвучал не очень твердо. Но когда она улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ. При этом свете она не казалась слишком уж старой.
Они взяли с собой подсвечник о трех ветвях. Когда же они оказались в спальне королевы, она сразу заперла дверь и шагнула к нему. Мужчина поставил подсвечник на пол и схватил ее в объятия. С головы Гуннхильд спал платок, открыв блестящие, черные как ночь волосы, в которых лишь кое-где льдисто блестели серебряные нити. Нет, эта королева вовсе не была старухой, нет, еще нет.
Он был горяч, силен, как бык, и быстро научился тому, что она любила. Вскоре она забыла обо всем, охваченная почти такой же дикой страстью, какую испытывала с Эйриком. И после всего они уснули.
Пробудившись поутру, они оделись и спустились вниз, чтобы съесть хлеба и утолить жажду. Как обычно, у входа в сени стояли два стражника. Гуннхильд остановилась перед ними, посмотрела в глаза каждому и сказала ласковым голосом:
— Если вы что-нибудь кому-нибудь скажете обо мне и Хруте, то самое меньшее расстанетесь с жизнью.
Оба принужденно кивнули. Конечно, было невозможно
Эзур попросил позволить ему жить у родственников, которые его пригласили. Гуннхильд разрешила. И все полмесяца они с Хрутом почти все время проводили вдвоем.
Он выгрузил с корабля свои товары и под конец гостевания приказал доставить королеве свой подарок: сотню локтей сукна и двенадцать плащей из овчины, коими славилась Исландия — в знак благодарности за ее доброту к нему, как он объяснил тем, кто приплыл вместе с ним. Гуннхильд поблагодарила его. Они смогли ненадолго остаться наедине, и Хрут успел поцеловать ее и проговорить собственные слова благодарности. Этот поцелуй долго горел на губах королевы.
— Это не прощание, — прошептала она. Отныне им предстояло спать порознь, но за минувшее время ей удалось несколько утолить снедавшую ее жажду. Хотя она ощущала какую-то боль оттого, что ей предстояло сейчас отправиться к королю. По ее приказу тридцать людей сопровождали Хрута, когда он пошел туда, чтобы предстать перед Харальдом.
— Что ж, Хрут, — сказал Харальд, — похоже, ты все еще хочешь, чтобы я сдержал свое обещание.
Так Хрут стал одним из ближних дружинников.
— Где я буду сидеть? — спросил он.
Король вздохнул.
— Пусть с этим разберется моя мать.
Гуннхильд указала ему место среди самых знатных. Вполне понятно, что муж такого ранга мог время от времени обращаться к ней, спрашивать ее советов по различным поводам и даже разговаривать наедине. А то, что он иногда забавлялся с какой-нибудь девкой, помогало почти совсем избавиться от подозрений.
Хрут действительно оказался разумным человеком, как и сказала с самого начала Гуннхильд, и хорошо поладил со всеми. Он провел ту зиму в прекрасном настроении и большом почете.
IV
Сильные снегопады и бешеные штормы делали плавание по морю почти невозможным. Так что до самой весны Хрут не знал, что Соти недавно отплыл в Данию и взял с собой те деньги, о которых шла тяжба. Он сразу же пошел к Гуннхильд.
— Я дам тебе два драккара с командами и, кроме того, самого смелого воина из всех, которые у нас есть, Ульва Немытого, распорядителя по приему гостей, — не скрывая удовольствия, сказала королева.
Хрут знал, кого она имела в виду: предводителя особой дружины, которую король посылал разыскивать и убивать его врагов, а также выполнять другие опасные поручения.
— Но сначала, конечно, посети короля.
Хрут немедленно отправился к королю и рассказал ему, как обстоят дела.
— Теперь, я думаю, мне остается только отправляться за ним вдогонку, — закончил он.
— Какую помощь предложила тебе моя мать? — спросил Харальд.
— Два корабля и Ульва Немытого как командира воинов.
— Это разумно. А я дам тебе еще два корабля с хорошей дружиной. И все же, я думаю, тебе не покажется, что ты взял с собой слишком большое войско.