Шрифт:
Annotation
Лондон, 1838 год. На престол взошла королева Виктория; она получила скипетр, державу и целый арсенал окровавленного оружия: если Британия планирует стать самой великой страной XIX века, необходимо позаботиться об одной мелочи — демонах. Этот виртуозно написанный портрет поможет по-новому взглянуть на выдающуюся женщину, легендарного монарха и, возможно, лучшего Охотника на демонов, которого когда-либо видел свет, — Королеву Викторию. Для широкого круга читателей.
А. Е. Мурэт
Часть
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
Часть вторая
X
XI
XII
XIII
XIV
XV
XVI
XVII
XVIII
XIX
XX
XXI
XXII
XXIII
XXIV
XXV
Часть третья
XXVI
XXVII
XXVIII
XXIX
XXX
XXXI
XXXII
XXXIII
XXXIV
XXXV
XXXVI
XXXVII
XXXVIII
XXXIX
XL
XLI
XLII
XLIII
XLIV
XLV
XLVI
XLVII
XLVIII
XLIX
Об исторической достоверности
notes
1
2
3
4
5
А. Е. Мурэт
«Королева Виктория — охотница на демонов»
Тебе, храбрый Медвежонок
Часть первая
«Я буду хорошей»
I
19 июня, 1837.
Белграви, дом лорда Квимби
Уже гораздо позже, глядя на своего слугу Перкинса, уплетавшего его любимую собачку, Квимби мрачно перебирал в уме все необычайные события того вечера.
Как многообещающе он начинался! Все зомби были надежно заперты в подвале, проститутки прибыли, их угощали напитками в библиотеке, и Квимби слушал рассказ того человека о…
— Как Генри ее называет, эту свою новую технику? — переспросил он молодого человека, помощника Генри.
С Генри Фоксом Тэлботом Квимби учился в Харроу. После их пути, конечно, разошлись. Квимби получил от отца титул и поместье, так что тратил досуг и богатство на развлечения, всевозможные непотребства и нездоровый интерес к призракам. Генри унаследовал от отца другое — недюжинный интеллект — и извлек из этого немалую пользу: он изобрел какую-то калотипию и теперь разрабатывал ее дальше.
Что там с калотипией, Квимби не знал, да это его и не заботило. Лорда интересовал лишь конечный результат: услышав об изобретении и оценив его возможности, он понял, что это внесет пикантный документализм в его опыты. Совершенно случайно он знал кое-что о неких происшествиях
На вид в ней не было ничего особенного, какой-то ящик на треноге, причем совершенно убогий, но если верить изобретателям, он-то как раз и способен на нечто абсолютно необычайное.
— Он называет это фотопроизведенным рисунком, сэр, — сказал Крэйвен, — хотя во Франции это просто фотография.
Квимби с минутку подумал над этим.
— Хм, — сказал он, — хотя мне ненавистно думать, что наши соблазнительные соседи с континента могут обладать хоть каким-то здравым смыслом, пожалуй, стоит признать, что слово «фотография» гораздо удобнее ложится на язык, чем это громоздкое «фотопроизведенный рисунок», как вы считаете?
— Мистер Тэлбот настаивает на термине «фотопроизведенный рисунок», сэр.
— Пусть будет так. И что там Генри уже фотопроизведенно нарисовал?
— Он сделал несколько видов озера Комо, сэр, и они очень красивы; а также окно Риель в аббатстве Лакок, поистине прекрасный фотопроизведенный рисунок, сэр, осмелюсь доложить.
— Декорация, — презрительно фыркнул Квимби. — Декорация. Типично для Генри. Никакого полета фантазии.
— Сэр?
— Крэйвен, слушай сюда, — Квимби понизил голос до заговорщицкого шепота, — в библиотеке, что ниже по лестнице, сидят три самые разнузданные и опустившиеся лондонские проститутки, и скоро я воспользуюсь ими. Одной или всеми сразу, хотя это и необязательно. Твоя работа, Крэйвен, будет заключаться в том, чтобы документировать главный момент этого события, с помощью… вот этого, — он показал на треногу, которую Крэйвен притащил в кабинет, поставив в угол комнаты, — и я тебе обещаю, что результаты будут намного более увлекательными, чем виды озера Комо.
— Да, сэр.
Квимби придвинулся еще ближе. «Говорят, Квимби, что внутри одной из этих дам может поместиться целый ананас».
— О Господи, сэр.
— Точно-точно. С такой картинкой можно будет полагаться не только на свою память.
— Да, сэр, — просиял улыбкой Крэйвен.
С улицы раздался какой-то шум, и Квимби подошел к окну, чтобы отодвинуть плотные, слава богу, шторы и выглянуть наружу.
Тускло поблескивали булыжники неровной мостовой, освещенные лишь слабо горевшими газовыми фонарями, установленными на перекрестках улиц, да еще светом, падавшим из окна посудомойни в его собственном доме. Он нахмурился, не понимая, откуда шум: от кошек, что ли? Посмотрел туда и сюда, и вот в конце улицы появился человек, бежавший со всех ног — с вытаращенными от ужаса глазами.