Королева Жанна. Книги 1-3
Шрифт:
Эта речь мигом вернула лейтенанту расположение его солдат. Капитан посмотрел было на балкон, но королева уже исчезла.
«Так и нужно», — подумал Бразе и обратился к капитану:
— Господа мушкетеры могут быть свободны?
— О да, мой друг, они заслужили отдых… Этот день — ваш…
Лейтенант повернулся к строю, оглядел его и произнес:
— Вольно! Вы свободны, господа.
Нет, положительно, на такого командира невозможно было сердиться. Мушкетеры разошлись по своим помещениям и завалились спать — после
Он шел, не останавливаясь, не замечая ничего кругом. Он боялся остановиться — кто знает, что случилось бы тогда.
Все же остановиться пришлось — он залетел в болото и начерпал воды в сапоги. Был ясный день, кругом царила первобытная тишина. Здесь можно было кричать во весь голос — все равно никто не услышит.
И он закричал.
— Королева! Я люблю тебя! Будь ты проклята!
Луна висела над замком, над лесом, над полями, над всеми миром. Все было сковано неподвижностью под этим нереальным, мертвым, отраженным светом. Даже время как будто остановилось.
Эту неподвижную гармонию нарушала одинокая фигурка, меряющая взад и вперед площадку восточной башни. Звякали шпоры. Но этот звук был так слаб, а фигурка так мала по сравнению с великой тишиной и неподвижностью мира, что их можно было не принимать в расчет.
Лейтенант Бразе нес ночной караул. Прошло сколько-то дней — он затруднился бы сказать, сколько именно. Он перестал замечать окружающее. Вся его жизнь свелась к механическому выполнению своих обязанностей — он топтался в привычном кругу, как слепая лошадь.
Он стал спокоен. Силы его души исчерпались до дна, и наступило оцепенение. В свободное от службы время он ничем не занимал ни ума, ни рук своих, ему все было безразлично — он только ходил. Не для того, чтобы привести в порядок свои мысли, — мыслей никаких не осталось; и не для того, чтобы заработать добрую усталость, — он и без того спал нормально, он ходил без всякой цели и смысла. Он привык ходить.
Вот и сейчас. Шесть шагов туда, поворот, шесть обратно, поворот, поворот, поворот… Глаза механически отмечают трещины в плитах, носки сапог, тусклый луч шпаги. Шесть шагов сюда, шесть обратно, и кругом ни единого звука, ни единого движения.
Вдруг до плиты, под ноги ему, с легким шорохом падает цветок. Белая роза.
Лейтенант Бразе, готовый сделать свой стотысячный шаг, замирает на одной ноге.
Нет, это не бред, не мираж. Цветок самый настоящий, совсем свежий, только что сорванный. Он на стебле с тремя листочками. Лейтенант Бразе осторожно поднимает его, нюхает. Самая настоящая роза.
Он вскидывает голову. Высоко над ним, в белой стране — маленькое окошечко, прикрытое снаружи ставнями. Кажется, они еще колеблются от движения руки.
Гигантский смычок ударил, прижался, пропилил по всем струнам выгоревшей души.
Лейтенант
— Ну, — прошептал он задушенно, — что ты скажешь теперь?!
У него не было ни малейшего сомнения в том, чья рука бросила ему этот цветок.
— Значит, все было не напрасно? Значит, все это правда? Значит, она все-таки зовет меня?
Он держал цветок между ладонями, вдыхал его аромат, и этот аромат был невыдуманный, настоящий, и с каждым вдохом в него вливалась какая-то новая, сверхчеловеческая сила.
Теперь довольно. Он не жалкий человек, он — Бог И он должен действовать, как надлежит Богу.
Лейтенант Бразе приколол розу на свою форменную шляпу, поднял шпагу, воткнул ее между плитами и преклонил перед ней колено. Положив два пальца на лезвие, он торжественно произнес:
— Клянусь, что завтра же я приду к ней. Она хочет либо моей любви, либо моей жизни. Клянусь, что отдам ей то или другое, по ее выбору. Завтра же. Аминь.
Теперь он уже видел весь окружающий его мир, застывший в голубоватом лунном свете. Он был не таким, как полчаса назад. Он был прекрасен. Но еще прекраснее он должен будет стать завтра.
О, скорее бы, скорее бы завтра!
Три прыжка туда, три обратно, выпад прямой, выпад снизу, выпад сверху, обманный прием, скачок, поворот, поворот. Кругом никого не было — некому было принять его за сумасшедшего.
Ему положительно везло. Когда он сменился с караула и после короткого сна вышел на двор, его остановил капитан.
— Друг мой, не откажите в любезности передать государыне вот этот рапорт. Я мог бы сделать это сам, но мне хочется, чтобы вы почаще бывали на глазах королевы я не теряю надежды, что вы получите награду.
— О, благодарю вас! — вскричал Бразе с такой непосредственностью, что капитан растрогался.
— Вы славный юноша и отличный офицер, — ласково сказал он. — Пусть меня высекут женщины, если вы не пойдете далеко. Ступайте же, государыня катается в парке.
Лейтенант полетел как на крыльях. В парке, примыкавшем к северо-восточному крылу замка, он сразу же увидел королеву в конце одной из аллей. В этом году она не надевала мальчишеского костюма и сидела на лошади бочком, по-дамски. Справа и слева от нее были Вильбуа и Лианкар.
Он смело пошел им навстречу. Она была окружена его соперниками, к которым он так долго и мучительно ревновал ее. Сейчас он если и испытывал к ним какие-то чувства, то только снисходительное сочувствие: они были придворные, а он был — Бог.
Не доходя нескольких шагов, он остановился, снял шляпу и отвесил придворный поклон. Он повернул шляпу так, чтобы роза была отчетливо видна — белый увядающий цветок на фоне красного фетра.
— Что за вольности, лейтенант? — резко сказал герцог Марвы, указывая на розу пальцем.