Королева Жанна. Книги 4-5

Олов Нид

«Аврэму Чемию, рабу рабов Божьих [8] — из Толета, сугубо секретно. (Писано симпатическими чернилами на внутренней стороне подкладки камзола.)

…всеми силами души моей убеждаю Ваше преосвященство повременить. Всецело согласен с Вами, что гнев Господень не ведает ни дня, ни часа, но это для толпы, Ваше преосвященство, мы-то с Вами знаем, кто назначает неисповедимый день и час Господня гнева. Итак, я заявляю Вам, что в настоящее время гнев сей будет излишним и не принесет никакой пользы, кроме вреда. Ибо прежде всего надо подождать исхода битвы верных с пособниками злокачественной маркизы Л'Ориналь. Каким именно этот исход будет — знать нам не дано, хотя мы и возлагаем горячие свои упования на молитвы Вашего преосвященства. Буде же Господь не дарует нам желаемого — тогда тем паче не следует спешить, но подождать благой вести, а в

каком виде она придет — о том мы имеем с Вашим преосвященством полную договоренность. Умоляю Вас обо всем этом ради Вашей безопасности, ибо самое имя Ваше для нас — драгоценное и вдохновляющее знамя, и потому Вам следует рисковать собой лишь тогда, когда дело стоит риска. Впрочем, священное Ваше рвение всегда восхищало меня безгранично. Но весь наш мотет расписан, я жду, что он будет прекрасен, как музыка сфер, партия Вашего преосвященства в нем — третья, и если она прозвучит перед первой или перед второй, или одновременно с ними — вся музыка будет сплошным диссонансом, отнюдь не ласкающим слуха…»

8

Аврэму Чемию, рабу рабов Божьих… — Раб рабов Божьих ( лат.servus servorum Dei) — папская титулатура, введенная в 1077 г. Григорием VII.

Государственный секретарь докладывает Ее Величеству:

— Шпионы сиятельного герцога Марвы доносят, что епископ Понтомский Аврэм Чемий, бывший второй кардинал Мури, проявляет себя как прямой изменник. Его многочисленные проповеди разжигают ненависть против Маренского дома и тем самым лично против Вашего Величества. Он открыто призывает проклятие и гибель на наши знамена и благословляет черное дело Лиги Голубого сердца. Мы полагаем необходимым лишить названного священника епископских прерогатив и заточить его в тюрьму. Правда, сделать это можно будет не раньше, чем мы разгромим мятеж военной силой. Ибо низложение Чемия должно иметь законную форму во избежание волнений среди духовенства на местах и черного народа, который по своему невежеству охотно слушает Чемия и апостолов его. Симон Флариус, третий кардинал Мури, смиренно просит Ваше Величество о том же. Низложить Чемия должен высший церковный суд, то есть церквей Виргинии, Фригии и Македонии. Я уже указал кардиналу Мури заготовить формулу обвинения, и коли так угодно будет Вашему Величеству, к исходу мая месяца, когда мы, я уверен, покончим с мятежом, специальная комиссия консистории сочинит полный текст обвинительного акта и приговора. Тем временем представители Фригии и Македонии прибудут в Толет, и тогда мы с полным на то правом сможем арестовать Аврэма Чемия…

«От виконта д'Эксме — в Толет, сугубо секретно. Герцог и принц полагают о фригийском посланнике графе Марче, что поведение его настолько неосторожно, что грозит гибельными последствиями. Мы всецело принимаем искренние чувства любви со стороны графа Марче и сюзерена его, безмерно благодарны ему за поддержку и помощь, но боимся, что столь горячая с его стороны дружба может быть опасна, как свеча у пороховой бочки. Последний визит графа Марче в Дилион был совершен вполне открыто, что крайне беспокоит всех нас, хотя в лицо ему никто, разумеется, не высказал ни малейшего недоумения или неудовольствия…»

Первый министр двора докладывает Ее Величеству:

— С прискорбием вынужден признать, что посланник фригийского короля, граф Марче, вошел в стачку с мятежниками. Мне стало совершенно известно, что он встречался с вождями Лиги Голубого сердца до семи даже раз, начиная с прошлого лета. Не могу сказать действовал ли он сам или по поручению своего короля. Хотелось бы думать, что справедливо первое, а не второе. И все же подвергать его аресту и допросу, по мне опасно в столь тревожное время. Как знать, не ищет ли Фригия повода, чтобы навязать нам войну? Посему, если Вашему Величеству угодно выслушать мое скромное мнение, то нам следовало бы, отнюдь не притесняя свободы и привилегий посланника, обратиться к королю Фригии с нотой, в коей на основании известных нам фактов потребовать смены посланника. Впрочем, сие следовало бы еще обсудить с господином государственным секретарем и с сеньорами Менгрским и Горманским…

— Я несказанно рад видеть вас снова в этом цветнике, отец Игнатий…

— Почтительно лобызаю ваш перстень, pater reverendissime [9] …

— Благословение Господне да пребудет с вами ныне, и присно, и во веки веков. Говорите…

— Все совершается ко благу, досточтимый отец Андроник, хотя видимый результат может показаться непосвященному поражением… Уже решено, что лигеры договорятся с наместником и Синьорией и покинут Геную. Нам сильно повредили

трусость и ничтожество этого полуграфа Респиги. Он оказался скудельной подпорой. Правда, он запретил католическое богослужение, как ему было внушено, но у него недостало духу воплотить в жизнь этот запрет. Ему надлежало также заточить в цитадель епископа Генуэзского, но он не сделал и этого. Его занимали, по чести говоря, одни плотские удовольствия, за что он и поплатился. Поэтому труды наших братьев в среде горожан Генуи были мало успешны. Вы знаете, отец, что, не имея возможности проповедовать открыто, трудно добиться успеха за короткое время. Да и новый наместник королевы Иоанны оказался, на беду, умнее, чем хотелось бы. Запертый в цитадели, он не стрелял из пушек по городу, лишив нас прекрасного козыря…

9

Почтеннейший отец (лат.).

— Итак, возложим упования свои на Господа и подождем исхода битвы в Виргинии… Что вам известно об этом?

— Битва состоится со дня на день, и в исходе ее у нас мало сомнений. Армия герцога Фрама плоха. Она отлично показала себя только против мирного населения, но на большее ее вряд ли хватит. Поэтому нам и здесь приходится смотреть вперед. К счастью, мы нашли себе подпору в лице великого ересиарха Чемия и наших друзей из конгрегации Мури.

— Я ждал этого и рад, что не ошибся. Аврэм Чемий несомненно велик, подобно Жану Кальвину и Филиппу Меланхтону. Все мы — бойцы воинствующей церкви, повергающие в прах безбожного Сатану… Итак, что же сделал Аврэм Чемий?

— На острове Ре им тайно возрожден инквизиционный трибунал, открывший заочный процесс против Иоанны ди Марена. За ним пойдут все истинно верующие, и вместо дворянской войны Виргиния будет иметь войну церковную… Преступления Иоанны ди Марена перед Богом неизмеримо тяжелее ее преступлений перед людьми, и это отвратит от нее всех.

— Вот превосходный пример единения истинных христиан. Подобно тому как Жан Кальвин избавил мир от гнусного прислужника Сатаны Михаила Сервета, а неизвестный английский протестант помог нам уличить не менее гнусного Джордано Бруно Ноланца [10] — католиканин Аврэм Чемий покарает коронованную врагиню рода человеческого, потакающую безбожникам и ведьмам и отменившую Индекс. Мне искренне жаль эту заблудшую юную душу… Что ж… Мы не будем желать успеха кардиналу Чемию — как бы ни был он велик, он останется при своей ереси… Пусть цветы растут, не так ли, отец?

10

…неизвестный английский протестант помог нам уличить… Джордано Бруно Ноланца… — это анахронизм, но факт исторический. Бруно был арестован в 1592 г. по обвинению в безбожии. Он защищался столь остроумно и убедительно, что инквизиторы были поставлены в тупик. Дело сдвинулось с мертвой точки лишь тогда, когда в адрес трибунала была прислана книга одного из отцов церкви с собственноручными пометками Бруно, полностью уличавшими его. Прислал эту книгу не англичанин, а итальянец-протестант, проживавший в Англии.

— Аминь, отец Андроник.

— Посмотрите, мои ирисы начинают распускаться… А что вам известно о прекрасной синьоре Паэне Ластио, отец?

— Ваши ирисы, отец, обещают быть великолепными… Синьоре Ластио удалось достичь первоначальной цели. Месье проглотил наживку…

— Он воистину стоит исповедника трех обетов… Я до сих пор не могу понять его истинных целей, и это сильно поднимает его в моих глазах…

— Вы правы, отец. Его цели скрыты глубоко настолько глубоко, что порою мне кажется… что их у него вообще нет…

— Вы несомненно недооцениваете его, отец Игнатий. Я не знаю его целей, но их можно предполагать, а предполагаемая цель так очевидна…

— Вот… это?..

— Именно, это.

— Это мало похоже на все, что он делает… Возможно, он сам не сознает, к чему он стремится…

— Ему можно бы и помочь понять. Подумайте, отец Игнатий…

— О да, отец Андроник… Понимаю… Этот росток в цветнике Девы может дать такую роскошную крону…

— Именно, именно, отец Игнатий… Взгляните, вот мои желтые тюльпаны…

— Они очаровательны… Простите, отец Андроник, еще одно известие из Фригии, оно также важное…

— В чем оно состоит?

— Графа Марче в Толете сменит граф Финнеатль.

— Перечислите его качества, отец.

— Повинуюсь, отец Андроник. От роду ему тридцать два года, он третий сын владетеля Финнеатля. Его прочили по духовной части, дали ему хорошее образование, но он пренебрег волей отца, втерся в фавориты герцогу Сал-ану и очень скоро стал принимать и исполнять дипломатические поручения разного рода. Говорит на пяти языках, в том числе и по-виргински…