Королева Жанна. Книги 4-5
Шрифт:
Анхела слушала, приоткрыв рот.
— Красные — это Марвский батальон?
— Да, Марвский… Правда, лицо этого человека было скрыто маской, но Макгирт божился, что признал его по фигуре и по голосу… Тогда я встретился с нашим другом Делагарди, и тот объяснил мне, что Монир у них в батальоне есть, но он еще в ноябре получил наследство, и ему дали отпуск, чтобы он поехал вступить в права, так что сейчас его нет в наличии, он в Марве…
— Ну и что же?
— Ах, я стал размышлять. Монира в Толете нет, а где он — в Марве или в Генуе, — отсюда не видно. Хорошо, если в Марве. А если он в Генуе, во главе мятежа?
— Прости меня, Сивлас, я все еще не понимаю…
—
— Хватит, я уже поняла! Это в самом деле клевета и бред! Если уж тебе угодно знать, мятеж в Генуе подняли иезуиты! Так пишет маркиз де Плеазант! Господин Макгирт просто ошибся, ведь лица этого человека он все-таки не видел! Конечно, бред!..
— Хорошо бы, если так… — пробормотал Сивлас. — Ты, во всяком случае, ничего не передавай Ее Величеству…
— Да уж конечно, ни ей, ни Эльвире ничего не скажу. Вы, мужчины, чего только не придумаете… — Она допила кубок. — Ну, будет об этом. Лучше взгляни в окно.
За частым переплетом бледнел рассвет. Анхела бросила кубок на ковер, движением плеч освободилась от халата.
— Amigo… Иди ко мне… Завтра и тебя и меня ожидает служба… забудем же о ней еще на некоторое время…
— Следуйте за мной, герцог, — сказала Жанна.
Они прошли сквозь раздавшуюся толпу в бальной зале Аскалера. Эльвира, повинуясь ее жесту, распорядилась продолжать танцы. Вокруг нее, как и всегда, толпились великолепные мужчины, на сей раз не одни свои: здесь были вассалы и союзники, завтрашние бойцы — венгерские, богемские, польские господа, из которых самыми великолепными были князь Мазовецкий и граф Сеченьи, сыновья лучших родов. Им уже объяснили, что эта красивая темноглазая девушка — хотя она не герцогиня и не принцесса — первая после королевы, и надо понравиться ей. И Эльвира знала, что они хотят понравиться ей… В белом бальном платье, в бриллиантах, с бантом ордена Св. Духа на плече — она величественно, как сама королева, выслушивала комплименты, величественно отвечала на вопросы, безукоризненно и без излишней горячности танцевала и не улыбалась почти никому.
Зачем Жанна увела Лианкара из залы?
Не то чтобы это встревожило Эльвиру, нет — но это кольнуло ее, что скрывать. Зачем, для чего? Эльвира пыталась говорить себе, что она, в конце концов, при королеве не дуэнья, не нянька — ну мало ли зачем, может быть, получена какая-нибудь срочная депеша… Вздор, никакой депеши не было. Уж она бы знала. Но зачем же тогда? Жанна, конечно, не позволит себе и ему чего-либо неестественного, в этом Эльвира тоже была уверена, и все же… зачем, вдруг, без всякого видимого повода… Ей казалось, что все уже обратили внимание на то, что королева ушла с Лианкаром, что все об этом только и шепчутся… Никто, разумеется, не шептался, и ничего, разумеется, не случилось и не случится… И все же какой-то червячок точил душу Эльвиры: было бы лучше, если бы королева не уходила с Лианкаром.
Жанна привела герцога Марвы в Цветочную галерею, полутемную, как и год назад, озаряемую отсветами иллюминации на фасаде Аскалера. Она села в кресло между кадками лимонных деревьев, он стоял перед ней, как и год назад.
— Ну, мой герцог, догадываетесь ли вы, зачем я вас сюда привела? — спросила королева.
Она изо всех сил пыталась рассмотреть его лицо, но видела плохо: он стоял спиной к окнам.
— Я помню все, Ваше Величество, — глухо сказал он, — но я не знаю, зачем мы здесь.
— Ах, вы помните… Ах, не знаете…
В зале зазвучал
— За что, Ваше Величество?.. — прошептал он почти без голоса, когда она оторвалась от него.
Жанна улыбнулась, потрогала сведенные губы.
— Год назад вы были, кажется, смелее, месье, — сказал она по-французски.
— Не напоминайте мне об этом, умоляю! — снова шепотом ответил он. В его голосе прозвучало неподдельное отчаяние. Уловив эту нотку, Жанна удивилась до крайности.
— Что с вами? Еще немного — и вы заплачете, как женщина… — Он явственно проглотил комок. — Мне бы хотелось видеть ваше лицо… Впрочем, нет, этого не нужно… Я потому именно и привела вас сюда, где темно…
Он стоял без движения.
— Ну же, месье! Вам уже не хочется поцеловать вашу королеву?
— Ваше Величество, — преувеличенно ровно произнес он, — за что вам угодно мучить меня?
— Так вы не любите меня больше, мой герцог?
Тогда он выхватил кинжал, протянул ей и левой рукой хотел было разорвать камзол от ворота, но она предупредила его намерение. Секунду они не двигались. Затем Жанна взяла у него кинжал и громко, весело рассмеялась.
— Зачем же рвать одежду? Я охотно верю, что на сей раз войлочного щита у вас нет! — Она даже протянула руку и попробовала пальцами ткань. — В самом деле… Как недалеко до сердца… — Она подняла кинжал и приставила острие к его груди. Она прекрасно держала оружие: видно было, что она не напрасно теряла время в фехтовальном зале. Лианкар стоял все так же неподвижно. — Я могу вас убить… но убивать вас мне крайне жаль, и я не сделаю этого… Вы превосходно владеете лицом и голосом… Я не могу прочесть ваших мыслей… но Бог с ними… — Она опустила руку с кинжалом. — Скажите мне правду, герцог Марвы: в прошлом году вы пытались отравить меня?
— Да, Ваше Величество, — сказал он. — Я не хотел вашей смерти, но порошок в ваше вино был всыпан моей рукой.
Жанна задумчиво покивала: похоже, что все это было ей и без того известно.
— Вы странный человек, ваше сиятельство… Сама не понимаю, как я терплю вас… Ведь я, в сущности, ненавижу вас… Ведь вы мой смертельный враг… Ну, что же вы, оправдывайтесь…
Он молчал.
— Вы разумный человек, ваше сиятельство… Любой другой на вашем месте уже лежал бы у меня в ногах и захлебывался словами, чем, разумеется, только навредил бы себе… — Жанна сделала паузу, рассматривая кинжал, затем снова подняла на него глаза. — Странно, не правда ли, что в наших беседах слишком часто присутствуют кинжалы и шпаги?.. Заметьте, ваши, месье… Возьмите… — Она отдала ему кинжал, он молча всунул его в ножны. — Вы видите, что я откровенна с вами, герцог, — почти официально сказала она, — но я не требую от вас откровенности взамен. Я даже не спрашиваю вас, выиграем ли мы битву, а вы ведь знаете ее исход, не правда ли?
Она замолчала, и он молчал, рискуя быть невежливым.
— Впрочем, мы ведь с вами старые добрые друзья, ведь так, месье? — вдруг сказала королева с милой улыбкой. — Вы мой вернейший паладин, мой рыцарь, оберегатель души нашей… Если хотите, я сделаю это вашим официальным титулом…
Он наконец поклонился с Лианкаровым изяществом.
— Ваше Величество, можете быть всецело уверены, что я был и останусь вашим преданнейшим слугой, — произнес он бархатным придворным голосом.