Королевская кобра
Шрифт:
– Ставьте танки на сборку, а потерянное на митинг время коллективу придется отработать.
– Отработаем, товарищ Жданов! Сделаем все, чтобы отстоять Ленинград!
Ну, а в кабинете директора он снял стружку со всех, особенно досталось Кулику, но тот отбоярился, сказал, что митинг начался стихийно, и он к нему свои руки не прикладывал. Здесь он немного покривил душой: именно он приказал в танке не сидеть и передал большую пачку газет с Указом о награждении экипажа танка, которую расхватали, как горячие пирожки. Свое дело комиссар знал отлично! Фотографии Жданова на танке появились в «Вечернем Ленинграде», без указания на то, что митинг был «не санкционирован», и оттуда перекочевал на страницы центральных газет. Корпус и башню танка сняли со всех ракурсов, во всех газетах были интервью с экипажем КВ-3.
Об инциденте, естественно, доложили в Москву, но Сталин только улыбнулся в усы, и подписал постановление ГКО о переводе обоих Кировских заводов на производство нового танка, без остановки производства старых моделей.
Многострадальную
2
Учебный АвтоБронеТанковый Центр
Глава 11. Ленинград-Красногвардейск, 1-я танковая, 23 июля – 8-е августа 1941
Марш обратно прошел не слишком гладко: КВ-3 успели собрать только 21 штуку, остальные двенадцать танков были КВ-1-ЗиС-5 и КВ-2-2 с широким погоном башни и противовесом. Коробки на этих машинах стояли старые, штатные, четырех и пятиступенчатые. Промышленность полный переход на новые коробки так и не осуществила, продолжали устанавливать то, что было на складах. Но в телефонном разговоре комдив сказал, что семь танков пойдут в первый и второй батальоны для замены подбитых и вышедших из строя машин, а остальные войдут в штатный 3-й тяжелый танковый батальон. Две машины – пойдут в роту управления. Так что на марше были остановки, перегревались моторы у КВ-1 и 2. Дважды слетали гусеницы, три танка КВ-3 потеряли подвесные танки, любопытство мехводов подвело: дернули на ходу рукоятку сброса, окрашенную в красный цвет, не специально, ухватились за нее на колдобинах. Последние четыре километра один из КВ-2 тащили на буксире. Его механик до этого служил на БТ-5, и увидев атакующий «мессершмитт» занервничал и сжег главный фрикцион. Для БТ – «мессер» был страшен, а КВ он мог только поцарапать или краску отбить.
Из Ленинграда экипаж возвращался уже со звездами Героев, Жданов сгонял самолет в Москву ради новых фотографий в газетах. ГПУ и Политотдел фронта уцепились за новость, и желали раскрутить маховик рекламы до небес. Включая и сверхоперативную работу ГКО и обкома партии. Что-что, а присваивать себе успех чиновники всегда любили. Впрочем, Жданов не побоялся выступить перед рабочими Кировского, хотя ситуация на фронте была близка к критической, и пролетариату было предельно ясно, что именно руководство «недоработало». Ситуативно Жданов действовал верно: массы требовали, и он поддержал их порыв. На петлицах у Василия красовались четыре кубика, по два на каждой. Его переодели перед выходом на сцену в Смольном, где еще не так давно выступал сам Ильич. Старшина Родимцев получил на кубарь больше. А Иван стал старшиной.
Основные «пряники» раздавали в дивизии: лейтенант Челышев получил под свое начало «усиленную роту тяжелых танков». Родимцев же отказался от больших должностей, благо, что с комдивом у него были теплые и дружеские отношения, и остался наводчиком на танке Василия и его заместителем по строевой. В роте – 14 танков: 10 КВ-3, два КВ-2-2, которых тут же поставили на ремонт для смены коробок и двигателей. Запасные двигатели для «троек» получены на заводе, вместе с новыми коробками. Действовать предстояло взводами, по три танка в каждом, выполняя роль «пожарной команды» комдива. В 4-м взводе было 5 машин. Виктор Ильич снял маску довольного и добродушного начальника, и превратился в «настоящий рубанок», который обещал три шкуры содрать, если через пару дней рота не будет полностью боеготовна и обкатана.
Командиром 3-го батальона стал капитан Александр Лукьянов, прибывший из УАБТЦ, вместе с новыми экипажами. Инженер, из запаса, в армии со времен Финской войны, до этого был зампотехом в третьей танковой дивизии, после потери техники коротко командовал батальоном в учебном центре, но наша дивизия понесла существенные потери, как чисто административные, так и боевые, командного состава не было, а уж опытного было по пальцам пересчитать. Лукьянова комдив знал по той войне, он помогал осваивать тяжелые танки, впервые появившиеся в наших войсках под Выборгскими укреплениями. Назначение было вынужденным: командир первого тяжелого батальона капитан Шпиллер находился под Кингисеппом.
Капитан появился в роте в середине дня, перед обедом, причем именно в тот момент, когда первый взвод готовился цугом вытаскивать из болотца застрявший и малость подтопленный танк командира взвода. Ребята, в основном, были с легких танков, привыкшие к иной проходимости машин, а Василий специально местом для первых учений выбрал
Не прошло и часа, как на «лужайке», выбранной в качестве полигона, появились «газики» командира полка, комдива и комиссара дивизии. Лукьянов на этот раз был без танка. «Воены» первой роты в этот момент получали втык от Василия за допущенные промахи на учениях, разбирался каждый элемент. Один экипаж, самый провинившийся, который дважды застрял в болоте, выполнял приказ комбата, вручную окапывая свой танк согласно устава. Подготовленную «нормальную» оборонительную позицию курочить не стали. Она проверена в боях, для танков командиров взводов в Ленинграде готовят скреперы и крепления для быстрой их установки. Будем применять, вне зависимости от решения комбата. Он свои танки уже «положил» на стол Гитлеру, а теперь хочет и новые туда направить.
Комдив о новом устройстве позиции слышал только от Евграфыча, которого он прихватил с собой, поэтому сразу после доклада махнул рукой и направился туда. Василий приказал экипажу «ноль первого» занять свои места, они запустили двигатель, и заняли свою позицию, укрывшись за раскидистым кустом вербы. Сам танк, тоже, представлял из себя куст. Командованию предложили отъехать и посмотреть на маскировку позиции. Показали лампочки, с помощью которых мехводу помогали пятиться задом на второй передаче, и быстро менять позицию. Он же назад не видит. Белая, центральная, красная и зеленая, для каждого фрикциона своя. Езду задом сегодня тоже отрабатывали. И косу, обыкновенную косу, с помощью которой быстро добывалось сено, чтобы скрыть свежепрокопанную «дорожку» от воздушной разведки немцев. «Голь на выдумки хитра!» В общем, после обеда, война – войной, а обед по распорядку, на позиции оказались все свободные от боев командиры экипажей дивизии. Пришлось «показательно» подготовить еще одну позицию, с хронометражем событий. Предстояли тяжелые бои, в данный момент дивизия находилась в резерве фронта, хотя более половины личного состава уже влились в ряды защитников Лужского рубежа. Этот кусок истории мне хорошо известен. Немцам не удалось тогда выбить эти войска с линии обороны, но они прошли южнее, под Новгородом, а здесь, у берега Балтики, отжимали по одному поселки, пока не прорвались у Кейкино. Затем им пришлось окружать Лужскую группировку, но им сопутствовал успех на нашем левом фланге. Там они отрезали Ленинград от большой Земли. С этим вопросом пока ничего не сделать. Звание «лейтенант» и должность «командир роты тяжелых танков» не дают возможности влиять на оперативно-тактические планы командования. Мои права очерчены «его Величеством» Уставом. Мне надлежит исполнять гениальные замыслы командования. Таков мой удел, и величина фронта, на котором я могу развернуться, зависит только от того, какому подразделению я буду придан. Первичный успех, «в отрыве от основных сил дивизии», может быть заслабо аннулирован какой-нибудь внеплановой проверкой со стороны того же Лукьянова, который, судя по всему, здорово обиделся, что ему не рассказали о том, что с подобной позиции мы расстреляли 80 с лишним танков.
Вторые сутки, данные комдивом на подготовку, быстро закончились, тем более, что подвезли ДШК и щитки к ним, судя по всему фронт ограбил флот, ибо доставляли их моряки. Подъем произвели полпервого ночи. Короткое построение, подвезли сухой паек на трое суток, в «ноль первый» забрался сам комдив со своим ординарцем. «Заводи!» Привычное место мехвода, как будто ничего и не произошло. Сдаем задачу самому Баранову, но это не учения, это – война. Вторая, третья, четвертая, пятая передача. Впереди разведдозор на БТ-7-м, колонну замыкает такой же танк. Шлемофон командира роты, даже за рычагами, подключен к Р10. Следуем к Поречью, где вечером немцы вновь захватили плацдарм на правом берегу Луги. Девяносто два километра, три часа непрерывной тряски, большей частью в полной темноте. Даже единственную фару не включить. У Среднего Села приняли встречный бой. Уже светало, и немцы тронулись в путь. Ночью они взяли Ивановское, но плотину НКВД взорвало. Отходящие части мы встретили у Мануйлово, Виктор Ильич усадил их на броню, тех кто поместился, перешли на вторую передачу и двинулись вперед, так, чтобы остальная пехота не отстала. Пехота разношерстная, из нескольких различных частей. Большей частью из Ивановского, довольно крупного села с большим лесопильным заводом и водяной мельницей «районного масштаба». Ивановское было райцентром Среднесельского района. Какой-то дедок с двустволкой уселся на броню и указывал объездную дорогу Василию, по которой все и отходили. Заградители уже привели в боевое состояние минное поле на южной и северной оконечности Среднего Села. Там за разминированием немцев и «поймали».