Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
Я тоже добавила в свое серебро красный. Мы всегда помнили, кто мы и откуда.
С сестрами мы поздоровались благочинно, изящно подняв руки и пошевелив пальчиками, обменявшись улыбками и кивками. Внезапно оказалось, что я не только помню все уроки, но даже то, как делала это мама.
Люк сидел рядом, слегка настороженный, и я прямо ощущала, как он хочет курить.
— Воспринимаешь как репетицию? — спросила я таинственным шепотом. Говорить громко было боязно — вдруг спугну благолепие, разлившееся вокруг, и стану причиной срыва коронации.
Он хмыкнул и чуть расслабился. И хотел что-то ответить, но тут зазвенели гонги и на
Следом одна за другой прошли на пагоду три тонкие и красивые женщины с белыми лицами и в белых одеждах, с прическами, соответствующими провинции, откуда они были родом, без украшений и босые — то были жены наследника, и скромно встали они у ближнего к озеру краю пагоды.
Жрецы пропевали благодарность всем богам и призывали Великого Ши обратить внимание на свою страну и дать корону наследнику, если он достоин, и вся толпа йеллоувиньцев начиная с императорской семьи ряд за рядом вставала и начинала этой молитве подпевать. Это звучало очень красиво — несся над ступенями арены, над деревьями, окружавшими ее, величественный гимн.
Под гимн этот в проходе между земляными ступенями показался наследник, принц Цэй Ши, маленький по сравнению с огромным озером и уходящими ввысь ложами. Под непрекращающийся гимн он, босой, статный, одетый в трехслойные фиолетовые одежды, с расплетенными длинными волосами, прошел на пагоду к супругам. И стал снимать с себя одежды. Верхнюю отдал старшей жене, среднюю — средней, и нижнюю– младшей. Остался он нагим и встал у края пагоды, глядя вверх, на солнце.
Священство продолжало бить в гонги и петь, а жены, положив на землю вещи, одна за другой облили мужа из кувшинов благоухающей водой.
— Я читала, — прошептала я Люку, не в силах сдерживаться, — что здесь три воды. Одна с розой, символизирует благородство корней и наследие Ши. Другая — с жасмином, символизирует честность и чистоту. И третья — с древесной корой, символизирует стойкость и смелость.
— Раздеться на глазах такой толпы действительно требует смелости, — проворчал мой муж, и я задумалась, вспоминая, не придется ли ему как претенденту на трон Инлия, тоже пройтись голышом.
Вода начала подрагивать в такт гонгам, а над ней продолжала возноситься к небесам песня. И тогда Цэй Ши шагнул вперед с пагоды (я беззвучно ахнула) и ступил на поверхность воды. И легко, ступая как тигр мягко, тихо, пошел вперед, к середине озера.
И я вдруг поняла, что не так — в озере не отражался ни он, ни мы. Я вдруг увидела над водой и в воде желто-золотые потоки и осознала, почувствовала, что это не озеро, это древнее и мыслящее существо. Покосилась на сестер — ощущают ли они это? Алина, которая была погружена в себя, очнулась и смотрела на озеро с восторгом, Ангелина — будто с узнаванием, а Василина — с почтением и любопытством. И только Поля, как и я, рассматривала людей вокруг. Мы столкнулись взглядами, улыбнулись друг другу понимающе и отвернулись.
Цэй Ши остановился. Затихла песня и замолкли гонги. И тогда он встал на колени и проговорил тихо, но его услышали все:
— Отец! Я пришел взять корону и всю ответственность за страну, которую ты оставил нам. Клянусь быть справедливым и добрым правителем, и каждому воздавать
Слова его затихли, как брошенный в воду камень. Потянулись секунды томительного ожидания.
И вдруг над поверхностью озера стало закручиваться золотисто-фиолетовое свечение, в котором проступала фигура Желтого ученого — сидящего в позе лотоса, с прекрасными миндалевидными глазами, смотрящего на все четыре стороны. Он улыбнулся и проговорил полными губами, и голос его был вибрирующим и многоголосым, и сопутствовало ему птичье пение и шум ветра:
— Ты достоин, сын мой.
Распускались на ложах цветы, на воде — лотосы, усилилось благоухание. И нас всех, и меня пронзило такое умиротворение, что я чуть не заплакала. Дети в животе затолкались, как после хорошей дозы сладкого, и я положила руку на живот. Люк прижал сверху свою ладонь — и дети затихли.
Авторитетом у них заранее была не я.
Закрутились вокруг Цэй Ши ртутные зеркальные щупальца, оплели его по рукам и ногам, вздернули в воздух, побежали вверх по нагому телу. И сплелись на теле — роскошными золотыми одеждами и фиолетовой мантией, а на голове — сияющей короной с золотыми и фиолетовыми камнями.
Статуя Желтого погасла и народ выдохнул, закричал, заплакал в изумлении. А Цэй Ши, мягко опустившись на воду, поклонился тающей статуе и сказал:
— Я буду достойным тебя, отец.
Зазвучал торжественный йеллоувиньский гимн. Все встали. Подданые Цэй Ши поклонились новому императору, гости ниже рангом — склонили головы, склонила и я, а моя сестра и Владыка Нории, Демьян и маленькая внучка Иппоталии подняли левые руки, приветствуя нового брата.
Я, не поднимая головы, покосилась на Люка. Он был задумчив. Я бы тоже задумалась, да.
Затем был торжественный выход гостей с арены в один из огромных дворцов, за столы, ломившиеся от изобилия. Нового императора его жены проводили до трона и подождали, пока он сядет туда, а сами сели на троны поменьше, и наследник его, Вей Ши, сел у его ног. Были подарки от делегаций и поздравительные речи. Люк подарил драгоценный янтарный набор посуды, на которой из камня были вырезаны листики и желуди, и судя по тому, как смягчился взгляд нового императора и как переглянулись жены, он очень угодил.
— Таких наборов по миру было изготовлено всего пять, — тихо сказал мне Люк, когда мы отходили от трона. — Их делал мастер Окиваро три века назад, и мой прадед купил его за стоимость, равную стоимости графства.
— Не жалко? — спросила я.
— Каждой вещи нужен свой хозяин, который ее оценит, — покачал головой Люк. — У нас он стоял как музейный экспонат, а здесь им будут пользоваться.
Таммингтон, сдержанный и холодный, как настоящий герцог, преподнес Цэй Ши собрание сочинений какого-то йеллоувиньского мудреца в старинной кожаной обложке. Судя по всему, этот подарок тоже пришелся императору по душе. Я, признаться, переживала — потому что лорд Роберт после падения герцогства остался без всего. И я знала, что Люк предлагал ему выбрать подарок из сокровищницы Дармонширов. Но у Тамми оказался на редкость стойкий характер, и он, заявив, что бесконечно благодарен, однако лучше сделает бедный подарок, но от себя, сходил к себе в дом в захваченном Лаунвайте и принес вот эту книгу. Книга, полагаю, стоила больше, чем дом в столице.