Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
— Не стоит оставаться одному в доме своей памяти, брат, — наставительно произнес Ши, выставляя на стол амброзию. — Я позволил себе прихватить напиток беспечности и легкости, хотя в таких случаях мы едим земную пищу.
Залетела в окно чайка, держа в лапах огромного тунца, бросила на стол, разбрасывая вокруг воду и слизь, закричала — и Черный, усмехнувшись, схватил рыбину, выпотрошил ее одним ударом вороньего когтя и превратил потроха в прах.
Шагнул и Зеленый — на одном плече бочонок с хмельным медом, на другом — корзина с корнеплодами и фруктами. Полыхнул в тронном зале большой камин, и вышел оттуда Красный — с уже прожаренным кабанчиком. Глянул
Чайка, так и парящая под потолком, обратилась в богиню в пенном, волной поднимающемся до груди платье, и величественно опустилась к столу.
— Давненько мы не пировали по обычаю людей, — сказала она, улыбаясь.
— Давно, — согласился Красный. Они расселись вокруг стола так, как шли их сезоны по годовому циклу — и возникли перед ними приборы и кубки, и начался пир, и потек за столом разговор о делах божественных.
— Скажите еще, что просто решили принести ко мне пир, а не побоялись, что забудусь я и слишком много долга перед Триединым на себя возьму, вмешиваясь в дела людей, — проговорил Жрец, оглядывая братьев и сестру с понимающей улыбкой.
— А что нам бояться? Тебе же отрабатывать, — отозвался Красный, отрывая у кабанчика ногу и вгрызаясь в нее.
— А я скажу, — признался Желтый. — Я не того боюсь, что ты сейчас меры не увидишь и решишь, что все тебе дозволено. А того, что в какой-то момент твои действия перевесят связь с сыном твоим, и ты, не доделав то, ради чего все это начал, рухнешь в перерождения.
— Я боюсь, что искушение для тебя слишком велико, брат, — прошумела богиня-вода и взглянула на Ворона жутковатым взглядом — будто посмотрело существо, старше их всех. — Что, если не найдется способа разделить тебя и твоего сына? Ты вечно будешь в этом теле, и вечно сможешь творить что захочешь, не опасаясь воздаяния. Не окажется ли однажды, что ты не захочешь себя контролировать? Мы все знаем, к чему нас приводит отсутствие ограничений. Власть развращает и сильного, и слабого, а безраздельная, бесконечная власть способна и бога обратить на сторону зла. Уж теперь-то нам это известно.
А Михаил ничего не сказал. Он выпил меда из чаши и просто кивнул.
Жрец не обиделся.
— Вы хотите, чтобы я дал слово, — проговорил он задумчиво. — Вы хотите, чтобы я добровольно наложил на себя ограничения.
Трое его братьев и сестра посмотрели на него выжидающе. Знали они, что раньше никогда бы не пошел брат на условия и оскорбился бы их тревоге и недоверию.
— Но что конкретно вы хотите? — спросил он.
— Обещай, что как только найдется способ разделиться со смертным сыном твоим, ты его используешь, — сказал Ши.
— Обещаю, — ответил Ворон, и в небесах прогрохотало.
— Обещай, что, если дело людей можно будет решить без применения твоей силы, ты не будешь ее применять, — проговорила богиня.
— Обещаю, — проговорил Ворон, и вдругорядь прогрохотало, и Серена улыбнулась ему с мягкостью.
— Обещай, что даже если не выйдет у тебя разделиться, ты оставишь трон после того, как твой сын вступит в силу, — сказал Михаил.
— Обещаю, — повторил Жрец.
Прогрохотало. Наступила тишина.
— А ты, брат, ничего не хочешь у меня попросить? — сказал Корвин, обращаясь к Красному?
— Я? — засмеялся он. — Да я бы на первой же просьбе пообещать быть паинькой полыхнул бы оттого, что не верят мне и боятся меня, Корвин. А ты молодец, — и Воин поднял чашу, — такой терпеливый стал. Раньше бы уже с каждым из нас схлестнулся,
— Раньше… — проговорил Жрец и оглядел старые стены дворца, видевшие, как укрощал он жену свою и как несколько раз пыталась она его убить, пока не признала его силу и не решила, что нет ей позора встать рядом с ним королевой. — Раньше я не понимал, как мы все связаны, и ревности среди нас было больше, чем любви. А сейчас я понимаю, ощущаю, что все вы это делаете лишь от любви и беспокойства за меня. Но вам нечего опасаться. Я каждый раз борюсь с искушением изменить все одним махом и каждый раз побеждаю его. Потому что, — он наконец-то отпил из чаши, — куда интереснее следить за движением людей, чем делать их куклами, послушными твоей воле.
Текли разговоры под сводами старого дворца, мелькали в окнах разноцветные огни, а вокруг то и дело возникали и пропадали большие духи разных стихий. И жители Нарриви, глядя на это, делали охранные знаки и поскорее шли обратно спать. Ибо чудеса чудесами, а завтра — новый день с новыми хлопотами, и желательно вступить в него выспавшимся.
Глава 10
Йеллоувинь, 10 мая
Всех приходящих в этот день в Императорский город Пьентана встречало дивное благоухание — то созрели на отцветших кустах жасмина новые грозди бутонов, и сейчас, прикрытые, покачивались на утреннем ветерке, предсказывающем дневной зной и разносящем аромат свежести по всей столице.
Цвели лотосы в каналах и озерах прекрасного города, напоминавшего сад камней с террасами, водопадами и реками, цвели розы и пионы, ландыши и первоцветы, вынырнувшие из-под растаявшего снега и притаившиеся в сырой тени деревьев. Цвели вишни и яблони, груши и сливы. Горожане, вспоминая коронацию Хань Ши более тридцати лет назад, говорили, что в тот раз все было так же, а плоды с зацветших внеурочно деревьев и кустарников зрели удивительно вкусные и целебные.
Цвели степные цветы, окружавшие дворец матери Вей Ши, и розы на фасаде дома Каролины Рудлог тоже зацвели.
Весь Императорский город был наполнен не только ароматом, но и звуками радости — пели пташки-равновесники, выводя гармоничные, складывающуюся в единую торжественную и радостную песню трели, пели обычные птицы, и даже деревья шумели так, как только шумит стремительный весенний ветер в едва позеленевших ветвях.
По всему Йеллоувиню неслось сейчас счастье, как при ожидании праздника в детстве, и народ страны готовился отметить восшествие на престол Цэй Ши, достойного сына своего отца, сливовым вином, медом и хлебом, молитвой Желтому и танцами до рассвета, как положено было испокон веков,
Огромная семья Ши во главе с наследником Цэй Ши в это утро была занята. Одетые в простые и скромные наряды бабушки и мамы, отец, дядя и тетушки, сестры и сам Вей, а также многочисленные двоюродные и троюродные родственники, супруги и наложницы сначала посетила стоявшую в густой персиковой чаще семейную часовню Ши. Часовней она из-за обилия семейства называлась лишь номинально, а на самом деле была гигантским храмом с прозрачными солнечными стенами из желтого хрусталя и крышей, завивающейся спиралью. У дальней стены в позе лотоса сидел Желтый ученый, в одной руке держа весы, а в другом — свиток с законами. Семья, зайдя на раннюю службу, убедилась, что золотая корона династии, украшенная фиолетовыми и желтыми сапфирами, небольшая, с невысокими зубьями, исчезла с постамента, на котором она хранилась после смерти императора.