Королевская кровь. Горький пепел
Шрифт:
Прямо напротив нее, на узкой деревянной кровати лежала женщина, вцепившись пальцами в простынь и жарко выгибаясь ягодицами назад. А над ней, вжимая ее в постель, опираясь на руки и судорожно дыша, двигался профессор Тротт. Обнаженное тело его было влажным от пота, лицо – незнакомым, диким, крылья нервно подрагивали и глаза светились зеленью. Но смотрел он не на женщину. А на нее, Алину.
Взгляды их встретились – ее словно ледяной плетью полоснуло, а Тротт дернулся, прошептав какое-то отчаянное ругательство, оскалился, запрокидывая голову и зажимая рот своей женщине –
Максу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, и еще несколько, чтобы натянуть штаны. Экстатическая хмарь отступала неохотно, вязко. Далин села на кровати, испуганно поводя головой:
– Охтор, я виновата?
– Нет, – бросил он, направляясь к двери. – Не бойся. Одевайся и иди к детям.
Он нашел Алину у дальнего сарая – принцесса сидела прямо на земле, спрятавшись за колодой с дождевой водой: колени прижаты к груди, крылья закрывают голову и плечи. По мере того как Макс подходил ближе, она все ниже опускала голову и все сильнее обхватывала себя крыльями, вжимаясь в деревянную стену.
Тротт остановился, молча глядя на нее. Его отпускало – и наваливались и облегчение, и раздражение, смешанное со злостью и тяжелой гадливостью по отношению к себе. Разгоряченное тело, которое еще потряхивало от недавнего удовольствия, холодило ветерком. Принцесса сопела себе в коленки, в чертовы царапающие его коленки, не поднимая глаз. На секунду подняла руку потереть мокрую щеку – и в промежутке меж крыльями мелькнуло ее лицо: зажмуренные глаза, закушенная нижняя губа. Макс беззвучно выругался. Естественно, она испугалась.
– Хорошо, что вам хватило ума не убежать со двора, – сухо проговорил он совсем не то, что собирался.
Принцесса засопела так зло, что, казалось, она сейчас вскочит и набросится на него. Ладони в кулаки она, во всяком случае, сжала. Макс поморщился, прошелся туда-сюда мимо нее, не понимая, как объяснить все, чтобы не напугать еще больше. Рассказать про кровный поиск? Про обостренные инстинкты и что это пройдет? Как объяснить то, что у самого вызывает недоумение и неприятие?
Он остановился, вздохнул…
– Пойдемте в дом, ваше высочество, – голос прозвучал раздраженно и глухо. – Неразумно здесь сидеть.
Сопение стало совсем уж угрожающим, и Богуславская еще и отвернулась, всем видом показывая, что разговаривать не собирается и никуда не пойдет. Плечи ее были опущены, и сама она казалась такой маленькой и невинной, что Максу стало совсем тошно.
– Алина, простите за эту сцену, – слова давались тяжело. – Я не хотел вас напугать. Поднимайтесь. Заночуете в доме, я покараулю у двери. Вам ничего не угрожает, клянусь.
Спина ее чуть расслабилась, но принцесса с отчаянным мычанием зарылась лицом в руки и замотала головой.
– Алина, –
Принцесса снова застонала в ладони.
– Уйдите, лорд Тротт, – попросила она невнятно. – Мне так стыдно!
– Мне тоже, – буркнул он.
– …Мне теперь стыдно на вас смотреть, профессор! – продолжала она, не слушая его. – Я, – добавила она отчаянно, – наверное, никогда больше не смогу на вас посмотреть!
– Ну, – пробормотал он, чувствуя себя идиотом, – когда-нибудь наверняка сможете. Не сразу, конечно. Но поймите вы, вам нечего меня опасаться. Я вас не трону.
– Вы бы себя видели, – она передернула плечами. – Я думала, вы меня там прибьете! А я не хотела подглядывать! – сердито выпалила она и подняла блестящие зеленью глаза. – Вам нужно было выбрать другое место, профессор! Если уж вы используете этих несчастных женщин!
Макс от облегчения привалился плечом к стене сарая. Слава богам, она ничего не поняла.
«Да она и не могла понять, – подумал он устало, посмотрев в невинную чистоту ее сердитых глаз и отводя взгляд. – Девочка шестнадцати лет. Что она способна понять? Что я не собирался этого делать, а потом уже и не мог уйти ни в какое другое место, потому что ее видел и хотел?..»
Он со злостью мотнул головой, сунул руку в бочку с дождевой водой и медленно провел мокрой ладонью себе по лицу, прогоняя непрошеные мысли.
– Я обещаю, больше этого не повторится, – сказал он сдержанно.
– Больше не будете делить с ними постель? – со странным глухим упреком спросила Алина.
– Не забывайтесь, Богуславская. Это вас не касается, – буркнул он, искоса поглядев на нее.
– Не касается, – зло и звонко произнесла принцесса и дернула крыльями. – Спасайте кого хотите, живите с кем хотите!
– Что за приступ детской ревности, ваше высочество? – сухо поинтересовался Тротт. Алинка, задохнувшись от эмоций и яростно сверкая глазами, вскочила. Сорочка была ей до бедер, и Тротт отвел глаза.
– О чем вы? Я очень зла на вас, профессор, потому что думала, вы цивилизованный человек, ученый! А вы заставляете этих женщин обслуживать вас! Как рабовладелец!
Макс раздраженно посмотрел на нее.
– Они мне не рабыни, – резко ответил он. – Что за фантазии, Богуславская?
– Фантазии? – Алина гневно сжала кулаки. – Вы пользуетесь ими, когда хотите! Бедные… одна слепая, вторая почти немая! Как вы можете использовать их?
– Я никого не заставляю, – бросил он жестко.
– А они могут отказаться? – спросила принцесса свистящим шепотом. – Могут? Они полностью от вас зависят, от вашего расположения, и у них нет никакой свободы выбора! Да они и не откажутся – они ноги вам готовы целовать за то, что вы их спасли, и другой жизни не знают. Но то они, а вы? Человек другого мира, другой эпохи! Как вы вообще можете? Они и так несчастные! Я думала, это ваш дар-тени так поступает, но ведь вы тоже, тоже!
– Вы глупый ребенок, – раздраженно произнес Тротт сквозь зубы, – который сует нос в отношения взрослых. Вырастете – поймете. Если повезет, и вы выживете здесь.