Королевская кровь. Медвежье солнце. Темное наследие

Котова Ирина Владимировна

Через некоторое время двое магов в полумасках сидели на широком угловом диване в темном заполненном баре Пьентана и наблюдали за извивающимися девушками. Танцевали перед ними хорошо, с душой, и улыбались искренне. А чего не улыбаться тем, кто столько платит? Алекс попивал рисовую водку и с удовольствием оглаживал тонкое тело уже успевшей усесться ему на колени красавицы. Та щебетала щедрому гостю на ухо, кивая на второй этаж – туда, где находились комнаты для приема разогретых танцами клиентов.

Мартин тоже пил и мрачно смотрел на сцену. Нельзя сказать, что

ему не хотелось, – тело вполне здорово отвечало, да и никто бы никогда не узнал об этом. И кто-то внутри нашептывал ему, что он никому ничем не обязан, что их с Мариной не связывают обещания или отношения и что верность в данной ситуации – настоящая придурь. Да и не повлияло бы это на их странную дружбу.

Но что-то его останавливало. Кроме рассуждений о том, что он не имеет права подставлять свою принцессу. Что-то, очень похожее на равнодушие и пресыщение. К тому же Март и правда слишком устал для скачек.

Барон насмешливым взглядом проводил подмигнувшего ему Алекса, направляющегося к лестнице, мотнул головой на недвусмысленное предложение второй девушки и настойчиво постучал рюмкой по столу, требуя налить себе еще. Это было куда приятнее тидуссов с их эпичными завываниями. И требовало куда меньше сил, чем ублажение женщины.

Через несколько часов фон Съедентент, в стельку пьяный, бродил по полупустым улочкам Пьентана, держа в руке тяжеленную бутылку с водкой. Перебрался через какой-то забор, попал в ухоженный сад. Там цвели огромные, пышные цветы – Мартин никогда в жизни не вспомнил бы их названия. Некоторое время он сидел на земле, и любовался на эти цветы, и пил, затем встал и, как медведь в малиннике, пошел ломать их.

Где-то недалеко залаяла собака, и маг чертыхнулся, кинул в ее сторону бутылку и через силу открыл Зеркало. Кто-нибудь другой и вовсе бы не смог, но блакорийцу это не составило особого труда. Только повозился чуть да резерва потратил больше, чем обычно.

Через несколько секунд он шагнул в темную спальню, пригляделся – и, на счастье свое, успел отшатнуться и среагировать. Выставленный щит полыхнул зеленым, ядовитым, заскрипел – а в него уже летели Лезвия, сверху спускалась Морозная сеть, под ногами начал плавиться пол.

Мартин с тоской посмотрел на букет и крикнул:

– Вики, успокойся, это я!

– Я вижу, – ядовито ответила Виктория и со злостью хлестнула его Плетью. – Придурок!

– Да успокойся, – бормотал он пьяно, двигаясь вперед – его защита и камнепад в горах бы выдержала, а уж Викины удары… хотя электричеством его тряхнуло знатно, и он на всякий случай еще укрепил щит. – Вика! Прекрати! Я не хотел тебя пугать.

– Я и не испугалась, – возразила волшебница, и Мартин понимающе ухмыльнулся, покачнулся. Она нахмурилась. – Какова бы ни была причина твоего появления – у тебя две секунды, чтобы убраться, Март! Не зли меня!

Вики стояла возле своей кровати в боевой стойке, в тонкой сорочке, и Мартин восхищенно оглядел ее, присвистнул. Она сжала зубы и долбанула Тараном – незваного гостя протащило назад, щит выгнулся, затрещал, в комнате жалобно задребезжала люстра.

–

Ну все, – сказал фон Съедентент убежденно, – раз ты не хочешь меня слушать – придется.

– Что?! – Она взвизгнула – одеяло, сброшенное с кровати, обмоталось вокруг нее коконом, оставив снаружи только плечи и голову, плотно прижав руки к телу.

Блакориец подошел ближе. Улыбнулся – ну очень уж злой была Виктория.

– Обещай, что не откусишь мне голову, – сказал он.

– Именно это мне и хочется сделать, – пробурчала волшебница. Принюхалась. – Постой. Ты что, пьяный?

– Совсем немножко, – заверил Март. Протянул к ней уже изрядно примявшиеся цветы. – Я зашел спросить: не знаешь, что за сорт?

Она прикрыла глаза. Пошевелила дивными плечами, пытаясь выбраться из одеяла. Она и так могла бы кастануть – но зачем, если все попытки провалились?

– Я тебя убью, Мартин.

– Ты уверена? – уточнил он озабоченно. – Как-то странно звучит.

– Только освобожусь и заставлю тебя сожрать эти цветы.

– Они еще и съедобные? Какой я молодец!

– Лучше беги, Март, – сказала она сквозь зубы. – И не показывайся мне на глаза еще лет сто.

– Серьезно? – спросил он со смешком. – Ну тогда я просто обязан попрощаться.

Он швырнул букет на пол и притянул замершую Викторию к себе. А потом поцеловал – так, как давно хотел. Так, как будет помнить всегда. Жадно, жарко, с головокружением и чертовым желанием, мгновенно вспыхнувшим в венах. Долго. Настойчиво. Как в последний раз.

Остановился, только когда вокруг шеи захлестнулся тонкий ремешок и сжал, потащив назад. Не стал снимать его. Шевельнул пальцами – и одеяло упало, оставив одну очень разозленную и очень красивую женщину почти обнаженной.

– Теперь можно и умереть, – сказал Мартин довольно и сипло. – Ну, Вик? Одно усилие.

– Убирайся и проспись, – проговорила она жестко. – Не смей появляться у меня без моего разрешения! И не думай, что я это забуду, Март.

– Конечно, не забудешь, – процедил он язвительно, снял с шеи ее ремешок и потер красную полосу, врезавшуюся в кожу. – Я же снял щиты, Вик. Могла шваркнуть чем угодно. Спроси себя: почему не шваркнула?

– Ты мой друг, – ответила она зло. – Хоть и пьяная скотина.

– Ты мне не друг! – рявкнул Мартин так, что она отшатнулась. Помятые цветы поднялись с пола и осыпались на волшебницу светлым дождем. – И я тебе не друг, Вики. Кто угодно, только не я! Какая же ты идиотка, Вик. Какая же ты идиотка.

– Придурок!

– Это верно, – сказал он и со злостью пнул диван. – Спокойной ночи.

Пнул ни в чем не повинную мебель еще раз и ушел в Зеркало.

Леди Виктория в расстройстве уселась на кровать, оглядела разгромленную спальню. Цветы, изломанные, мятые, источали тонкий горьковатый аромат. И губы болели ужасно – Март как с цепи сорвался. Такого он себе никогда не позволял. Подтрунивал, язвил, выводил из себя, цеплял – да. Но сейчас ей в какой-то момент показалось, что он просто кинет ее на кровать – и ничего, совершенно ничего она с этим сделать не сможет.