Королевская кровь. Медвежье солнце. Темное наследие
Шрифт:
Она подозрительно взглянула на него.
– Командир, а зачем вы вообще меня сюда взяли? Я ведь вам тут не нужна.
– Для компании, капитан, – легко ответил Стрелковский. – Да и море вам полезно. Кстати, вот и ресторанчик. – Они подошли к широкой беседке, построенной вплотную к дому, в которой играла местная веселенькая музыка. Сильно пахло специями, свежими овощами, жареным мясом и рыбой. Стены беседки были увиты лозой, а внутри как-то хаотично стояли столы, покрытые светлыми скатертями. Ресторан был почти заполнен. С потолка свисали зеленые плети, у стен стояли кувшины, стопки
– Надо же, за пятнадцать лет ничего не изменилось.
К ним тут же подошел веселый и говорливый пожилой мужчина в переднике, стройный, но с седеющими волосами. Представился как муж хозяйки – сама она колдовала за широким окном на кухне, и все посетители могли наблюдать, как дружно и слаженно работают повара.
Хозяин провел гостей к столу, усадил Люджину, осыпая ее комплиментами, лихо налил в бокалы красного вина из странного кувшина, стеклянного, похожего на высокий чайник с длинным тонким носиком. Этот кувшин он поставил на плечо – Дробжек наблюдала за ним с изумлением, как за фокусником, – и лил прямо оттуда. И попал ведь, и никаких брызг на белоснежной скатерти!
– Кровь морского коня, – пояснил серенит, активно жестикулируя свободной рукой, – лучшее вино во всем мире! Греет тело, освежает чувства! В нем – сила нашей земли. Попробуйте, госпожа!
Люджина, улыбаясь, отпила из бокала, посмотрела на мужа хозяйки с восторгом и сделала еще несколько глотков.
– О, госпожа оценила! – разливался соловьем мужчина. – Тогда оставлю вам это. – Он снял кувшин с плеча. – И, если пожелаете, мы можем продать несколько бутылок с собой. – Серенит рубанул рукой, словно не в силах справиться с эмоциями. – Будете пить у себя в стране и вспоминать родину Богини и меня, скромного слугу вашего, Ифала! О! Я совсем вас заговорил, друзья! К вину рекомендую козью вырезку и мягкий сыр, а также чудесный печеный картофель. Ну, не картофель, а нежнейшее масло, госпожа, – такой он сливочный!
Капитан смотрела огромными растерянными глазами. И Стрелковский вдруг ощутил, что тоже испытывает нечто, похожее на изумление и растерянность. Будто напарница заражала его своими чувствами.
– Несите все, – согласился Игорь, – все попробуем.
– Он такой необычный, – после недолгого молчания сказала Люджина.
– Здесь все необычное, – усмехнулся Стрелковский, – сами увидите.
Мясо подавали прямо на толстеньких чугунных сковородках, шкворчащее, пахнущее так, что голова кружилась. Поставили большое блюдо с зеленью, глубокую глиняную миску с молодым картофелем, сваренным прямо в кожуре и залитым маслом. Снова принесли вина.
– Его едят прямо так, – сказал Игорь Иванович. – Не чистят.
– У нас так же, – весело сообщила Люджина. Глаза ее блестели. Вино явно пришлось северянке по вкусу.
Ужин медленно перетек в вечер серенитских песен. Собравшиеся компании раз за разом заводили песни: то длинные и заунывные, то веселые, под которые поющие хлопали себя по коленям. После каждой песни гости дружно кричали: «Хойя!» – и поднимали бокалы в сторону хозяйки, хлопочущей на кухне. Та с достоинством складывала руки на груди, кивала и улыбалась.
Вокруг так много говорили, так активно жестикулировали
Обратно их доставило такси – и она, пошатываясь, сразу пошла на берег и стала раздеваться.
– Не стоит в воду после алкоголя, – крикнул Игорь, занося в дом купленные бутылки.
– Мне надо освежиться! – крикнула Люджина в ответ. И побрела в воду. Стрелковский выругался, взял огромное полотенце и направился к морю.
В темноте Дробжек плескалась как большая лошадь – видно ее было смутно, зато слышно хорошо. Она фыркала, вздыхала, выныривала из-под воды с шумными вздохами, снова отфыркивалась. И звучало это очень забавно.
– Спасибо, – пробормотала она, когда вышла и увидела, что начальник протягивает ей полотенце. Быстро вытерла волосы, укуталась и села прямо на песок.
– Дробжек, – сказал Стрелковский терпеливо, – в доме есть прекрасные диваны.
– Не ругайтесь, Игорь Иванович, – пьяно проговорила капитан. – Посидите со мной. Послушайте. Так шумит. Как песня.
Стрелковский покачал головой, но на песок рядом сел. То ли капитан не пила до сих пор, то ли местный воздух не только на него оказывает странное воздействие.
– Вы оставите меня при себе, шеф? – спросила Люджина, чуть повернув голову.
– Если захотите, – ровно ответил Игорь. – Вы же оперативник, боевой маг, капитан. А мне предстоит скучная работа. Бумаги, отчеты, помощь в обустройстве дел в отделе. Опыта у вас в этом нет. Так что подумайте. Я могу дать вам в напарники опытного оперативника, с которым точно сработаетесь.
– Подумаю, – сказала она. Снова замолчали. Ветерок шуршал по песку, по обнаженным плечам Дробжек. Море, казалось, шумело все более гулко и торжественно, хотя волны не менялись – все так же набегали на берег чуть наискосок, оставляя белые хлопья пены.
– Кстати, – вспомнил Игорь, – давно хотел спросить. Вы ведь пишете Тандаджи отчеты о моем психическом здоровье, капитан?
– Пишу, – ответила она, с укоризной глянув на собеседника, портящего такой вечер. – Вам это неприятно?
– Успокойтесь, Дробжек, – сказал Стрелковский, – понятно, что Майло не мог оставить меня без наблюдения. Я бы на его месте человека с моим анамнезом вообще к Управлению не допустил.
– Я не знаю ваш анамнез, – четко проговорила она, стараясь не запнуться. – Я знаю, что вы один из достойнейших людей во всем мире, полковник.
– Вы глубоко заблуждаетесь, – с горечью произнес Игорь и замолчал, глядя в темное море. – Что бы вы сказали, если бы узнали, что я убивал? Без суда и следствия, Дробжек?
– Значит, эти люди заслужили, – ответила капитан, ни секунды не сомневаясь.
– Странный ответ для представителя закона. – Стрелковский опустился на песок, откинулся на локти.
Она пожала плечами, укуталась в полотенце сильнее. И словно решилась:
– Я тоже убивала без суда, Игорь Иванович. Один из рецидивистов сбежал с поселения. Дошел до ближайшего хутора. Там оставались хозяйка с ребенком. Ребенок спрятался, а женщина… – Дробжек сглотнула. – Я его расстреляла, шеф. Хоть он сам вышел сдаваться. Посмотрела на это… и просто не смогла вынести, чтобы он жил.