Королевская кровь

Трускиновская Далия Мейеровна

— Девчонка права, уж там-то тебя искать не станут, — согласилась Дениза. — Ну, побегу я, Жилло! А то без меня на кухне такое сделается! Увидимся ли, нет ли, не знаю…

С тем забрала Дениза свое лежавшее на скамье имущество — юбку полосатую, шаль и чепчик — смотала их поплотнее, под мышку сунула и к двери направилась.

— Постой, — говорит Лиза. — Я тебя черным ходом выпущу. Так оно надежнее будет.

И, ведя к черному ходу, осторожненько так приобняла.

Высвободилась Дениза, обернулась.

— Ты, Маго, если что, ко мне приходи. Работа тебе найдется.

У меня как раз Толстая Грета к дочке уехала, у нее двойня внуков родилась.

И ушла, не бросив более на Жилло ни единого взгляда.

Ну, привели его в старушечий вид. Корзину тяжелую на локоть повесили — с такой не очень-то побегаешь. Выпустили черным ходом. Внук Маго побродил вокруг — вроде не наблюдают за лекарским домом. Так что двинулся Жилло пешком через весь город к Коронному замку.

По дороге очень его одна вещь занимала.

Вышел он в предместье, реку по краснокаменному мосту перешел, стал по дороге-серпантину подниматься. Петля — туда, петля — сюда… И со всех поворотов, вплоть до замка, поглядывал он на протянувшуюся внизу Вентас-Румбу. Понять пытался — когда же это он ее так увидеть сверху успел, что она перед внутренним взором в опасную минуту так и развернулась? Единственно, когда мог — так это с запяток лекарской кареты. Но водопад выглядел совсем иначе — не так расположилась огромная каменная подкова, не так лежали берега, да и далекое устье тогда вроде показалось, а сейчас — нет.

Дошел Жилло до середины серпантина и не удержался — заглянул в корзинку. Чем выше он поднимался, тем тяжелее она становилась. И пришла мысль — Лиза, хотя и отнеслась ко всей истории с подлинным сочувствием, не удержалась от мелкой пакости — сунула туда кирпич или булыжник.

Но оказалось, что напрасно он на девчонку погрешил — две ковриги здоровенные, правда, тянули каждая фунта на три, да горшок с густой похлебкой, да сала пласт, да свежие овощи, да почему-то крошечные, в горсть величиной, мисочки… Как будто для здорового мужчины это и не груз, а вот поди втащи по крутой дороге — взмокнешь! Хорошо, что в давние времена кто-то подумал о таких путешественниках — время от времени площадочки попадались со скамейками, откуда впридачу и красивый вид открывался. Долго ли, коротко ли, прибыл Жилло в Коронный замок.

Вошел он во двор, откуда так недавно вылетел на козлах лекарской кареты, и вдруг вспомнил ту красавицу с длинной косой, что сунула ему сверточек. Не забывая по-старушечьи горбиться, поискал Жилло глазами Девичью башню. Нашел. Пошарил взглядом по зарешеченным окнам. Нет, не было никого в окошке.

Не желая выдавать себя голосом, он не стал спрашивать, где тут можно узникам в подземелье корзинку передать. А завертелся по сторонам, здраво сообразив, что не он же один такой с похлебкой явился. И точно — увидел, как несколько женщин с корзинами жмутся в сторонке, ждут чего-то. Подошел к ним Жилло, в тень забился. И мысль в голове отвратительная — что, если не пустят к графу и лекарю, что, если корзину отберут и пустую потом вынесут, а самого — коленом под зад?

Женщины плели примерно такую же чушь, что и Эрна. Только Эрна жила в отдаленном поселке, до нее

новости позже доходили. А женщины пересказывали друг дружке, что утром на городской площади генеральный секретарь Равноправной Думы вслух зачитывал. Так получалось, что слова «господин» и «сударь» со следующей недели напрочь отменялись, вместо них окончательно велено всех называть братцами и сестрицами.

— Мяснику нашему лет этак семьдесят, а мне его братцем теперь называть?.. — расстраивалась одна девочка, с такой же, как у Жилло, корзиной. — Да если я его братцем назову, он меня бараньей ногой по лбу треснет…

— Верно, старики не сразу привыкнут, — согласилась та толстуха, что стояла в очереди первой. — Сперва треснет, потом вспомнит… А нам, пожилым людям каково? Это что же, невестка меня сестрицей называть станет? А ну как я забудусь и ей подзатыльник дам?

Словом, одуреть можно было серьезному мужчине от этой болтовни.

Скоро дверь заскрежетала и в сторону поехала. Бородатый дядька, весом и обхватом как три Жилло, велел заходить. Жилло приготовился к худшему, но цепочка женщин втянулась под низкий свод и медленно стала спускаться по витой лестнице с веревками вместо перил. Лазить по такой лестнице с тяжелой корзиной — то еще, доложу я вам, удовольствие!

Подземелье изначально вряд ли под тюрьму строилось. Потому что конуры, где узников держали, были выгорожены толстыми неоструганными досками. Такую доску, пожалуй, не всякое пушечное ядро и прошибло бы, подумал Жилло. Двери были железные, из толстых прутьев, переплетенных в тяжелой раме. Открывались, понятно, со скрипом. Стражники повели женщин темным коридором, куда эти двери выходили, оставляя у каждой двери по женщине. Сами расположились по обоим концам коридора. А женщинам милостиво позволили еду принесенную в мисочки накладывать и сквозь прутья передавать. Теперь только понял Жилло, почему в корзину нормальных, солидных мисок не положили.

— Господин граф! Господин лекарь! — шепотом позвал он. — Это я, старая Маго! Поесть принесла! Господин граф, это я, Маго!

Очень уж боялся Жилло, что молодой граф его по имени назовет. Да еще и громко. Но обошлось. Первым перебинтованный граф к двери подошел.

— Здравствуй, тетка Маго, мы уж заждались, — говорит. — Хорошо ты сегодня выглядишь, тетка Маго, прямо на тридцать лет помолодела.

Услышав это, прямо ошалел от радости Жилло — значит, граф бодрости не потерял, шутить в состоянии. Тут и лекарь к двери сунулся.

— Ах, это ты, Маго, ну, выкладывай, чего принесла, а мы тебе выложим, что тут у нас творится…

Только было Жилло рот открыл — а к нему сквозь прутья еще одна миска тянется. Кабироль молча ее подсовывает, да так нахально — отпихивая графскую и лекарскую миски. Жилло полез ложкой в горшок, шлепнул в миску Кабиролю похлебки — мол, жри, негодяй, и дай поговорить о деле.

— Видишь, чем наша затея кончилась? — непонятно зачем спрашивает граф. И еле удерживается у Жилло на губах горькая правда — во-первых, с какой стати «наша», граф сам додумался тайком на вышивальщиц посмотреть, а во-вторых, и без дурацких вопросов видно…