Королевская кровь
Шрифт:
Жилло — тот сразу понял, чьих ручонок шаловливых дело. Обещали же братцы-воришки что-то придумать — и придумали. Да еще завопили «Пожар! Горим!» Тут уж не до казни. Тут уж гляди, как бы бешеная толпа ворота с собой не унесла!
На балконе тоже какие-то бурные события — члены Равноправной Думы откровенно друг на дружку орут, хотя слов не разобрать. Наконец принцессу с графом обратно в замок взяли, а глашатай перед горящим эшафотом и пустым двором такое сказал:
— Равноправные граждане! Всякое преступление заслуживает кары. Но если его совершает молодая неопытная девушка, если к нему присоединяется
Тут эшафот рушиться начал.
— Ну, как? — спросил Жилло довольный Дедуля, появляясь как бы из трещины на стене. — Спиртное, оно тоже иногда пользу приносит… Особенно когда по сухому дереву…
И, запрокинувшись, вытянул из горлышка пустой фляги самую последнюю каплю моряцкого рома.
— Откуда вы знаете эту песню? — вопросом же ответил Жилло.
— Надо у Малыша спросить. Он где-то подцепил. Пугнули мы их? А? И граф твой спасся! С тебя причитается, вожак.
— Как это вы додумались?
— Не мы додумались. Древний воровской прием — поджечь, а потом поживиться в суматохе. Порядочный вор всегда готов его в дело пустить. Вот только мы его по другому случаю употребили, — объяснил Дедуля. Тут за спиной у Жилло отделился от стены и развеселый Малыш.
— Ну, здорово твой граф заорал: «Я люблю тебя!» Меня чуть слеза не прошибла, — признался он. — Мне бы когда-нибудь так убедительно это проорать… Только не принцессе. Я вот одну красотку в Кульдиге видел — не девочка, конечно, в теле, груди — во!
Малыш показал на себе, как возвышаются эти изумительные груди, и Дедуля очень неодобрительно на него посмотрел — вышло, что торчат не менее чем на фут, и достигают избраннице выше подбородка, мешая принимать пищу.
— Малыш иногда жениться собирается, — объяснил он Жилло. — Вот тоже приобретение для женщины! Потерпи, смотаемся от этого равноправия подальше, тогда женись на здоровье.
— Ты, Малыш, откуда эту песню знаешь? Про бастардов? — спросил Жилло.
— Я? Слушай, спроси у Дедули. Это он однажды приволок. Бурчал, бурчал, я думал — совсем умом повредился.
— Я приволок?
— Не я же!
И братцы с огромным недоумением друг на дружку уставились.
— Темное дело, — сказал Жилло. — Понимаете, ведь и ко мне эта песенка привязалась непонятным образом. Первый куплет впервые слышу, но второй точно мой. Сперва ощущение было, будто я сам его и придумал! Я его в лесу подцепил, неподалеку от Полосатого мыса. Ладно, с песней мы на досуге разберемся. Что бы могло значить это помилование с бухты-барахты? Так старательно принцессу и графа под топор подводили — и на тебе! Пожара настолько испугались?
— Знаешь, вожак, про песни ты хорошо рассказываешь, но пора бы нам отсюда убираться, — строго предложил Дедуля. — Гляди, все зеваки со двора вымелись, никаких просителей в галерее, никого постороннего. Не обратили бы на нас внимания. Я, скажем, человек скромный, мне его вовсе не надо. И Малыша я так же воспитывал. Давай-ка сматываться!
Опять протащили братцы Жилло закоулками — и опознал он местность только у замковых ворот. Причем, в довершение общего безумства, какая-то ответственная личность там мешочки
— Ребята, держите меня! — говорит Жилло. — Пусть я съем свою шляпу, если это не старый хрен ювелир!
Прыгнул Малыш на подножку, заглянул вовнутрь, соскочил.
— Вожак, это именно ювелир! И прибыл действительно утром! Как обещал!
Тут с хохотом и гомоном понеслись все трое вниз по серпантину скачками, прыжками, выделывая кренделя и радуясь до щенячьего визга. А вскоре обогнал их ювелир в наемном экипаже. Видно, Думе сейчас не до него было.
Однако на мосту Жилло угомонился и призадумался. Что-то стряслось возле эшафота такое, что казнь отменили. Не любовь же к принцессе их всех охомутала! Что же это такое могло быть? И не пожар — перенесли бы казнь на другое время и никого постороннего близко не подпустили. Интересную загадку загадала Равноправная Дума графскому слуге… И если граф помилован, то как ему велено дальше себя вести? Уносить из Кульдига ноги? Или оставаться здесь под присмотрим? Вот тоже морока… Даже непонятно, у кого об этом спросить — не у лекаря же!
Тут Жилло почувствовал, что летит по воздуху и налетает на стенку.
Оказалось, Малыш ущипнул особу женского рода, с которой они как раз поровнялись, и получил с размаху по уху. Ручка была тяжелая, парень налетел на Дедулю, а уж тот всем своим весом — на Жилло.
Стоит эта особа, смотрит, как трое здоровых мужчин от одного удара ее прелестной ручки чуть кувырком не полетели и как они друг от дружки отцепляются, и корзинку на локте раскачивает.
А была это Дениза, Дениза во всем блеске доступной ей роскоши — с кружевами на пышной груди, с локонами, выпущенными из-под чепчика прямо до тех соблазнительных кружев, по два локона с каждой стороны, в шелковой накидке, которая сзади обтянула юбку, так что округлые формы сами умоляли — ну, ущипни!
— Нашел к кому приставать, — сделал Дедуля внушение Малышу. — Это же такая ведьма, такая заноза, что в одиночку с ней и не связывайся… На такую красотку идти нужно вчетвером, в полном вооружении, и чтобы за углом кто-нибудь с лошадьми ждал, на всякий случай.
— Но это же она и есть! — воскликнул Малыш, глядя вслед Денизе. — Она тут неподалеку, на улице Медников погребок держит. Слушай, вожак, а не пойти ли нам в тот погребок?
— Проголодался, что ли? — поймав взгляд Дедули, спросил Жилло. — Ну так я тебе скажу, что кабачок у нее не по нашему карману. Дорого берет. Я там поужинал как-то и позавтракал. Очень удивился, когда платить пришлось…
— Это не беда, — возразил Малыш, глядя мимо Жилло и Дедули — туда, где скрылась в толпе Дениза. — Кошельков на наш век в Кульдиге хватит.
— Да не пара она тебе! — рявкнул наконец Дедуля. — Она тебя лет на десять старше, понял?
— Ага, — согласился Малыш. — У девчонки такой пышности быть не может. Ты, Дедуля, у нас до костей охотник. А я — нет.
Хотел было Дедуля возразить что-нибудь этакое, совсем уж рот раскрыл — да передумал и рукой махнул.
— Вот так и расти этих сопляков, — пожаловался он Жилло. — Я его лучше отца-матери кормил-поил, уму-разуму учил. Ремесло в руки дал!