Королевская прогулка
Шрифт:
Обескураженный злобной перепалкой Оге помалкивал, переводя глаза с Ванды на Грэма, с Грэма — на Ива. Он плохо переносил всякие разногласия в компании, и обычно старался погасить конфликт в зародыше.
Сочувствия разозленному Иву Грэм выражать не стал. Все равно не оценит. Выражению глаз медейца позавидовал бы и оголодавший волк… Пожалуй, на Грэма еще никто не смотрел с такой ненавистью, тем более сильной, что поводов для нее не было никаких.
— Пойдем, — сказал он Ванде и взглянул в темные ненавидящие глаза Ива. — Не беспокойся, она будет в безопасности. Я присмотрю
— Конечно, присмотришь, — холодно ответил тот, зло прищурившись. — И присматривай хорошенько, потому что, клянусь, если с Вандой что-нибудь случится, я собственноручно перережу тебе глотку, ясно?
— Более чем, — кивнул Грэм и махнул рукой Ванде, которая уже от нетерпения только что не подпрыгивала.
Уже отойдя на несколько шагов, Грэм обернулся и невольно улыбнулся при виде представшей его глазам картины. Корделия, с видом крайне озабоченным, подступила к Иву и что-то весьма решительно ему внушала. Что именно, Грэм не слышал, но, скорее всего, она упрекала Ива в излишней резкости. Молодой человек слушал молча, но с видом совершенно непримиримым, как будто воспитание не позволяло ему перебить ее, а внутренние убеждения — согласиться. Оге хлопал глазами, смотря на Корделию словно на святую, от которой, по меньшей мере, зависела его жизнь.
— Чему ты улыбаешься? — озадаченно спросила Ванда и, проследив направление взгляда Грэма, нахмурилась. — Сейчас Иву объяснят, что такое хорошо, и что такое плохо, — мрачно сказала она. — Корделия — мастер такого рода внушений.
— Мне так не показалось, — заметил Грэм.
— Ты много с ней разговаривал? То-то же. Она еще тот морализатор… Хотя Ив, конечно, заслужил хорошую трепку. Совершенно распустился в последнее время…
— А я вообще не понимаю ваших отношений, — осторожно сказал Грэм. — Ты говоришь так, словно Ив обязан тебе подчиняться…
Ванда сердито дернула плечом, отвела в сторону ветку колючего кустарника, которым порос склон холма. Заросли были не слишком густые, но шипы на ветках цепляли чувствительно. Девушка уже несколько раз освобождала рукав рубашки или полу плаща, а на белых руках ее появились красные царапины. Выглядела она раздосадованной.
— Он обязан, — мрачно сказала Ванда после затянувшейся паузы, когда Грэм уже и не ждал ответа. — Но он забывается.
— А почему обязан?
Резким движением Ванда освободилась от очередной ветки и сердито посмотрела на Грэма.
— Тебе это знать необязательно.
Так больше продолжаться не могло. Грэм остановился и, взяв за руку девушку, заставил остановиться и ее, развернул к себе лицом. Ванда вскинула голову, недоуменно взглянула ему в глаза.
— Ты что?
— Я хочу помочь вам, — насколько мог мягко сказал Грэм, не отпуская ее руку. С некоторым удивлением он почувствовал, что девушка вовсе не пытается вырваться; наоборот, ее неожиданно холодные маленькие пальцы напряженно сжались. — А вы не хотите принять помощь и скрываете цель путешествия и вообще все обстоятельства. Почему? Вы мне не доверяете? Ты мне не доверяешь?
— Ну и место ты нашел для беседы по душам, — нервно сказала Ванда, оглядываясь по сторонам. — Может быть, поговорим, когда вернемся?
Грэм
— Потом мы не поговорим.
— Почему?
— Я хочу поговорить наедине, чтобы нам не мешали.
— Без свидетелей?
— Да, — улыбнулся Грэм. — Без свидетелей.
— Давай все-таки потом. Обещаю, что мы поговорим с глазу на глаз. Хорошо?
— Хорошо, — согласился он, понимая, что большего он сейчас не добьется.
Ванда словно только в эту минуту осознала, что все еще держит его за руку; она опустила взгляд и посмотрела на нее как будто на ядовитую змею. Так, словно Грэм схватил ее и не отпускал, а не она сама вцепилась в его ладонь. Пальцы ее мгновенно стали горячими, лицо залила краска, она рывком отняла руку.
— Не прикасайся ко мне больше, — сказала она едва слышно, повернулась спиной и упрямо пошла дальше сквозь кусты. Грэм, чувствующий себя последним идиотом, двинулся следом, размышляя, как истолковать ее поведение.
На вершину холма они поднялись изрядно исцарапанные, а Ванда еще и запыхалась. Щеки ее раскраснелись; Грэм же дышал ровно и ничуть не устал.
Первым порывом его было упасть на землю, чтобы их не увидели, но тут же пришла здравая мысль, что с такого расстояния их просто не разглядят.
Сверху прекрасно просматривалась долина, бугрившаяся холмами, поросшая кустарником и редкими деревьями. На вершине следующего холма, располагавшегося, по прикидкам Грэма, в нескольких лигах отсюда, стояла крепость. Было неясно, кому она на данный момент принадлежала, потому что цвет флага на главной башне с такого расстояния было не разобрать, но это и неважно, потому что все равно ее штурмовали. Или, точнее, осаждали. А может, и то, и другое сразу. И народу вокруг нее собралось изрядно, а в отдалении был разбит большой лагерь.
— Безымянный, — сказал Грэм в сердцах. — Безымянный на ваши головы! Почему никто не сказал, что рядом укрепление?
Ванда словно не слышала вопроса. Она ошеломленно рассматривала открывшуюся картину. С такого расстояния казалось, что оловянные солдатики идут на штурм игрушечной крепости; иллюзия усиливалась вследствие того, что звуков битвы до стоявших на холме людей не доходило — слишком далеко, и ветер дул не в их сторону.
— Неужели никто из вас не знал про эту крепость?
— Не знаю, — растеряно отозвалась Ванда, пожав плечами. — Не знаю… Ив должен был знать… А почему тебя это беспокоит? Нам только на руку, что войска собрались здесь. Мы можем ехать без опасения наткнуться на касотцев.
— Да потому, что придется обходить крепость Безымянный знает за сколько лиг. Это лишний крюк… А как я понимаю, вы спешите.
— Спешим, — подтвердила Ванда. — Ну и что ж? Будем обходить. Или ждать, пока битва закончится.
— Ага, пару недель. Насколько может затянуться осада, только Рондра знает.
— Может быть, там наши? — с надеждой спросила Ванда, силясь что-то рассмотреть в сплошной массе людей далеко впереди. — Тогда проще.
— Ваши там точно есть. Только вот с какой стороны?.. Отсюда ничего не поймешь. Если бы подобраться поближе…