Королевский маскарад
Шрифт:
– Но ведь шаманы людей льда…
– Моя вина, – коротко кивнул маг. – Я думал, мы вырвемся, если будем двигаться на их голоса. Использовал свою магию, но, увы, выбрался на берег только он…
– Табун единорогов, неразумных и созданных убивать, – продолжил Лоэль.
– Умный малыш, – усмехнулся маг.
– Я могу вызвать вас, я ведь маг зимы, а не просто шаман, – пообещал Лоэль. Торопливо добавил: – Должен! Табуну нашелся хозяин, их натравливают на людей. Кто поможет, кроме вас?
– Ты из какого круга вышел? – нахмурился маг.
– Из
– Мало. Впрочем, нам и седьмой – не спасение…
– Поздно привередничать, – рассердился Лоэль. – Табун придет завтра.
– Да не во вредности дело, – нахмурился маг. – Как бы ты третьим в нашей лодке не оказался по весне. Это риск, ты понимаешь?
– И принимаю, – быстро добавил Лоэль, опасливо поглядывая на качнувшийся шест.
– Я предупредил, – вздохнул маг, зачерпнул горсть воды и стал усердно нашептывать ей что-то еле слышно. – Не старайся особенно поймать, достаточно, чтоб на кожу хоть капля попала. Главное – с берега не шагни в реку. Сразу отворачивайся, бери парнишку и иди туда, к живым. Завтра очнешься и будешь знать, что мы наплели с этим заклятием. Ох, тошно подумать, что снова буду бегать лошадью, да еще и тебя сюда затащу…
Вода из горсти выплеснулась, замочив вытянутую руку, напоив странным ощущением родства с рекой. Лоэль нервно передернул плечами. Завтра во сне его снова утянет к берегу, и послезавтра, он был твердо уверен. Вода – самое могучее, что есть в мире. Она точит камень и гложет сталь. Древние маги народа эльфов, как говорила Эриль, полагали реку совершенным разделителем миров живых и мертвых. Не в зримом выражении – все здесь иллюзия. Но в ином, смысловом, глубинном. Вода текуча, изменчива – и оттого всемогуща. Ей безразлично, скалу какой мощи подтачивать. Что его четвертый круг, что седьмой наставницы Эриль…
Помнится, мама выслушала мрачную историю, возмущенно фыркнула и велела никогда более не пугать детей нелепыми древними суевериями. «Вода – и вдруг губит! Так недолго заявить, что воздух – душит – закипела Сэльви. Подруга обозвала ее ведьмой», – любимый аргумент магов в безнадежном споре с королевой. Во-первых, неоспоримый, во-вторых, не оскорбительный. В тот раз все пошло по обычному руслу.
– Да, ведьма, – гордо выпрямилась Сэльви, упирая кулачки в широкие бедра. – Объяснить часто не могу, но – ведаю. И умных вроде тебя воспитаю.
– Давай, – жадно подалась вперед Эриль, готовясь слушать.
– Любая природная сила не относится к добру или злу, – развела руками мама. – Огонь сжигает – и греет. Вода разрушает, но вместе с тем питает все живое. Для вас река разделяет миры. Для меня она – и преграда, и возможность. А настоящее зло – это страх и предрассудки. Нельзя отказываться от знания только потому, что так написали какие-то там древние мудрецы.
– Они были из восьмого круга, – возмутилась Эриль. – Среди живущих ныне эльфов никто еще…
– Старые, выжившие из ума на самовозвеличивании уродцы, – хмыкнула королева. – Слов понапридумывали, шор понавешали на глаза. Вода – это вода. В ней все. И память, и жизнь, и душа. А они говорят
– Но… ну-у… – Эриль уже щупала на поясе рукоять осы, исчерпав научные аргументы для спора с королевой.
– Вы, маги, и людей рассматриваете, как дохлых кур, – довольно сообщила ведьма, в свою очередь отстегивая гибкий клинок и хватаясь за его рукоять. – Сперва прирезать, разделить на кожу, мясо, печень… потом соберите обратно и считайте это вонючее мертвое безобразие – курицей.
– Сейчас я тебя буду изучать, – нарочито мрачно предупредила Эриль. – Дети, занятия на сегодня окончены.
Дети послушно поклонились наставнице и побежали на лужайку – смотреть издали, как королева и ее лучшая подруга продолжают спорить о магии. Весело, со звоном и свистом боевых клинков-ос, до глубокой усталости. Разнимать обычно никто не рисковал. Потому что спорщицы сразу же объединялись против вмешавшегося… А когда магия и дикое ведьмовство работают вместе – лучше спрятаться и не показывать носа: живо превратится в пятачок.
Занятый своими воспоминаниями, Лоэль добрался в мир живых, не заметив дороги. То есть невнятное колыхание тумана убаюкало, укрыло с головой, мягко унесло вниз, к чуму, где по-прежнему пел Тимынтэ.
Хэнку очнулся сразу, а Лоэль устроился поудобнее, усердно отбрыкиваясь от окружающих, и заснул. Метель выла, снег стлался тонкими прядями бороды ветра, тек, как вода, и впивался в шкуры чумов, как мелкий живой гнус.
Когда эльф отдохнул, отоспался и благодушно согласился воспринимать окружающее, непогода исчерпала свое усердие. Ветер стих, небо расчистилось, мороз взялся выстуживать его черную прорубь, полируя сияющее парадной яркостью серебро звезд.
– Муж достался тощий, – притворно ворчала Сигэ, готовя завтрак. – Ленивый, вовсе слабый. Есть и то не хочет. Совсем плохой.
– Хочу, – бодро возразил Лоэль. – А где…
– Зачем спрашиваешь? – насмешливо дернула бровью дочь вождя. – Тебе и одна жена не нужна, а вторую ищешь, словно ей будешь больше рад. Разве Сигэ плоха? Давай совсем прогоним Сыру, станем жить без нее. Мне нравится быть женой нидя-шамана, тебя уважают.
– Тогда не выдумывай глупости, – посоветовал Лоэль, одеваясь и с интересом принюхиваясь. Неужели опять каша? И откуда столько круп набрали! – Я уйду по весне, а Тимынтэ останется. Он будет очень, очень сильным шаманом лет через десять. Даже, может быть, вождем всех кайга.
– Ну не знаю… Он молодой, слабый и чужой в роду, – неуверенно возразила Сигэ. – Но я, однако, тебя слушаю, бесполезный муж.
– Он поведет вас вниз по реке, к исконному дому ны-кайга, – пообещал Лоэль. – Он и твой брат. Хорошо, когда два молодых вождя думают согласно. А это зависит от их жен. Тимынтэ чужой роду, но ты – дочь старого вождя.
– У моего отца – Кэлху – есть два сына, старшие, – вздохнула Сигэ.
– Я мало знаю ваши обычаи, – усмехнулся Лоэль, принимая плошку с кашей. – Но я разбираюсь в людях. Тот, кто прогонит беду, станет вождем. Разве я не прав?