Королевский маскарад
Шрифт:
«Хоть в ноги не упали», – с облегчением подумал Лоэль. И догадался: из-за храна. Разве бог станет катать на спине чужих невоспитанных жен? А этот – катает. Сигэ пищит, Сыру визжит… Снежная пыль – сплошной завесой, комья наста и льда со свистом разлетаются во все стороны. Двигается хран удивительно быстро, легко и мягко для своих немалых размера и веса.
– Иногда я думаю, что хранам окончательно запретили общаться с королевой из-за него, – вздохнул Эдиль. – В бою бесподобен. Но при дворе… Вот точно как сейчас. Даже не выяснил, кто эти девушки, есть ли у них муж, будут ли их ругать за странное поведение…
– Погибла вместе с королевой. Что значит – алииа?
– Вы и правда все титулы забыли, – грустно усмехнулся маг. – Алииа – знатная женщина, второй ранг после дании. Имеет право общаться с Единственной и числиться в ее ближней свите. Я был гишо, пятый ранг. Молчать при королеве и смотреть в пол, преклонив колени, – вот мой удел. И при алииа тоже молчать, пока она не заговорит первой.
– Ужасно, – на миг представил себе жизнь древних Лоэль.
– Ужасно, – эхом повторил Эдиль. – Единственная пыталась изменить порядок, но ей не позволили. Может быть, послушай ее наши дании, война бы не была проиграна так сокрушительно и страшно. Слишком многие судьбы оказались разрушены еще до гибели Рэлло. Лиль любил королеву, это мы все знали, но ничего не могли поделать. – Маг глянул вдаль, понуро пожал плечами. – Мильоса была урожденная дании, она старший ребенок в семье знатных. Ее лишили высшего ранга из-за меня. Недостойная пара, тяжелый проступок.
– Эриль говорила, что сестра не…
– Эри жива? – обрадовался маг. – Уже приятно.
– У нее есть дочь, Мильоса. Папа Орильр утверждает, что она ничуть не отличается от прежней Осы. Даже внешне. И характер ужасающий.
Эдиль улыбнулся, благодарно кивнул. Собственное положение между жизнью и смертью его мало занимало, но гибель давно утраченных – огорчила и ранила. Вздохнув, маг вернулся к насущным делам. Он знал древний язык севера. И с удивлением обнаружил, что наречие изменилось не особенно сильно. Добравшись до первых чумов, ледяной эльф уже сносно говорил самые простые фразы. Понимать его сразу и бегло мешало лишь непривычное произношение.
Вождь кое-как очнулся от изумления и стал повторять уже знакомую Лоэлю речь – обязательное приветствие к важному чужому шаману. Старейшины все же упали ниц, вопреки уговорам Тимынтэ и Лоэля. Вблизи чудесные гости выглядели слишком внушительно. Кэлху слегка подвывал от усердия, дополняя приветствие все новыми титулами: дети изначального льда, крылатые духи, сыны первого оленя…
Кое-как он справился с собой и смолк, склонившись до утоптанного снега. «Догадался не звать гостя в чум к очагу и не осчастливливать парой жен – и на том спасибо», – решил Лоэль. В сокращенном варианте остались лишь обещания упоминать ежедневно при общении с духами предков, почитать как старших и оказывать любую помощь.
Эдиль вежливо кивнул, поблагодарил, попросил не величать богами, он ведь просто нидя-шаман в «измененном состоянии, необходимом для боя с бедой». Вождь обрадовался пояснению, осмелел, выпрямился, стал рассматривать дивного гостя открыто. Даже рискнул улыбнуться в ответ на обещание сделать все возможное для полной и окончательной победы над бедой. С тем и расстались. Кэлху удалился в общинный дом – перемывать ледяные косточки новым гостям. А Тимынтэ повел гостей к себе.
Опытный маг зимы, радуя Лоэля практическим уроком, соорудил в считаные минуты белый замок рядом с чумом шамана. Пригласил туда всех и заверил, что внутри не холодно –
Не успел, как раз явился хран. Влетел, с трудом остановившись у самой стены. Сигэ обнимала его со спины обеими руками, Сыру пристроилась на самом крупе, столь же крепко вцепившись в подругу.
– Ну почему так? – вздохнула Сигэ, бережно ссаженная на ледяной пол. – Муж бесполезный, но живой. А его друг и красивый, и веселый, и толковый, но ледяной весь. Однако, пойду плакать.
– Главное, слезы зря не изводи, – посоветовал Дюпта сестре. – Ты ими обед посоли, ладно?
– Ну ничего тебе, жестокий брат, кроме еды, не интересно, – фыркнула кайга и гордо удалилась, махнув на прощание храну.
– Когда они придут? – азартно уточнил Виоль, имея в виду, само собой, табун.
– Часов через пять, – прикинул Лоэль.
– Нормально, – решительно кивнул хран. – К телу я привык, оружие знакомое. Еще немного потренируюсь – и буду готов. Ты нас удачно вылепил, Лоэль. Я живым не был так хорош. Крылья – просто чудо. И щит от боковых ударов, и кромка у пластин острая. Диль, магия при тебе?
– Странно, но – да, – раздумчиво сообщил Эдиль. – Единорогом я не мог заклинать. Только ставил блок на прямые удары силы. Идем, гляну место боя. Они, как и мы, появятся от реки.
– Проводить? – предложил Дюпта.
– Спасибо, но вам следует поесть и отдохнуть, – посоветовал Эдиль. – Мы разберемся. Увы, воевать мы обучены слишком хорошо. Жить не умели, а вот умирать – научились…
Он отвернулся и решительно покинул ледяной дворец. Хран уже знакомым движением встряхнул свои непокорные волосы, метнулся следом. Лоэль виновато вздохнул. Трудно пережить в один день и возвращение в мир живых, и страшные новости о гибели тех, кого помнишь. Особенно любимых.
Дюпта смотрел на обстоятельства куда проще и практичнее. У рода появился шанс выжить – вот что главное. Надо обедать и набираться сил. Лоэля сын вождя запихнул в его родной чум, а сам убежал по делам. Он – сын вождя. И должен всех предупредить, каждому объяснить его место и роль, растолковать, кто такие ледяные полуолени (не объяснять же про лошадей, обитающих на юге!) и как с ними себя вести. Еще важно расписать в выгодном свете шаманство Лоэля и важную помощь Тимынтэ, чья сила растет с каждым днем.
Когда солнышко с трудом забралось по крутой горе к самому горизонту, чтобы последний раз в этом году взглянуть на снежную равнину, род кайга был готов ко встрече со своей судьбой. Мужчины с оружием – Виоль посоветовал «пальмы» и длинные копья-жерди – собрались у нижнего края селения. С ними был Дюпта, признаваемый явным предводителем в этой маленькой войне. Женщины, старики и дети собрались выше, южнее. Как и семь лет назад, в воспоминании Сыру, они устроились в нартах и ждали знака гнать оленей, если беда окажется слишком сильна.