Королевство Бахрейн. Лики истории

Сенченко Игорь

Англичан в то время очень беспокоил вопрос, связанный с тем, как не допустить приобретения иностранцами недвижимости на Бахрейнских островах, с последующей, не дай Бог, перепродажей ее тем же русским, французам или немцам. Впервые с этой проблемой они столкнулись в январе 1899 г., когда известный уже читателю американский миссионер С. Цвемер попытался, было, приобрести подходящее место для постройки домов, или уже готовые дома, как указывал в своем обращении к властям Бахрейна, для проживания миссионеров и членов их семей. Инкриминировав ему, ни мало ни много, а «попрание ислама», англичане приобрести недвижимость С. Цвемеру помешали.

Однако в 1901 г. он предпринял еще одну

попытку. Предложив бахрейнцам хорошие деньги, поинтересовался у англичан, есть ли в договорах, заключенных ими с правителями Бахрейна, статьи запрещающие продажу земли миссионерам для открытия госпиталя. В такой формулировке вопрос этот приобретал, как считал Кэмбелл, деликатный характер. И он предложил английским колониальным властям в Индии «соблюсти нейтральность» — передать его на рассмотрение шейха ‘Исы.

Руководство Кэмбелла, как следует из работ арабских историков, удивилось столь «нерешительному поведению» и «неправильному в корне предложению» своего резидента. Указало ему на то, что, согласно договору от 1892 г., правитель Бахрейна не вправе отчуждать, ни в какой форме, ни части своей территории никому, кроме Англии. Подчеркнуло, что даже в случае положительного решения шейха ‘Исы насчет продажи участка земли американским миссионерам под постройку госпиталя, то и в таком случае оно категорически возражало бы против этого.

Во избежание, каких бы то ни было, нареканий со стороны центральных властей дело это передали на рассмотрение в Лондон. И последовало указание, что под действие договора от 1892 г. подпадают все, без исключения, случаи, связанные с приобретением недвижимости на Бахрейне; что непременно и всегда должна быть на то санкция английских властей. И создавать прецедент, которым могли бы воспользоваться другие державы, та же Россия, к примеру, Франция или Германия, дабы обрести «точку опоры» на Бахрейне путем приобретения недвижимости их миссионерами даже для таких целей, как открытие школ и лечебных пунктов, не следует.

При принятии данного решения англичане учитывали, как видно из ответа, поступившего из Лондона, то внимание, которое стали проявлять к Бахрейну немцы и русские. Громко заявила о себе немецкая фирма Роберта Вонкхауса, сделавшаяся проводником интересов Германии в Персидском заливе. Обозначило свой интерес крынкам Залива и русское купечество. В декабре 1900 г. Кэмбелл информировал английскую колониальную администрацию в Индии о намерении немецкого предпринимателя Роберта Вонкхауса открыть отделение своей компании на Бахрейне.

Опережая хронологию повествования, скажем, что в 1902 г., несмотря на все препоны англичан, Вонкхаус умудрился все же заключить договор об аренде дома для отделения своей компании на Бахрейне. Более того, включил в него статью, согласно которой, если владелец этого дома захотел бы продать его в конце срока аренды, то преимущественное право на то имел бы арендатор, то есть Вонкхаус. Английский политический агент, г-н Гаскин, полагал, что Вонкхаус уже договорился о совершении такой сделки и даже проплатил ее, и имел целью передать дом в собственность немецкого правительства. Когда же это случится, отмечал он, то недвижимая собственность эта окажется вне юрисдикции шейха ‘Исы, и будет использоваться немцами в качестве помещения для резидентуры на Бахрейне.

В августе 1901 г. английский политический агент на Бахрейне сообщил о неожиданном посещении Манамы бельгийским экспертом персидских таможен, монсеньером Симэ, занимавшимся реформой таможенной службы Персии. Цель поездки — получить согласие шейха ‘Исы на присутствие в Манаме двух персидских правительственных чиновников, которые будут назначены туда для осмотра целости печатей на грузах,

идущих из персидских портов, транзитом через Бахрейн, на рынки Верхней Аравии и Месопотамии, и повторного их опечатывания при выходе судов с этими грузами из Манамы. Англичане, которые при оценке деятельности бельгийца исходили из того, что бельгийский менеджмент персидских таможен облегчит русским продвижение их коммерческих интересов в Персидском заливе, возможности претворения в жизнь намерения монсеньера Симэ воспрепятствовали.

Встревожило англичан и появление на Бахрейне (в мае 1902 г.) первого россиянина, профессора Николая Васильевича Богоявленского, гостеприимно принятого к тому же влиятельным при дворе правителя Бахрейна торговцем, Мухаммадом ибн ‘Абд ал-Вахабом, организовавшим ему, как мы уже рассказывали читателю, встречу с шейхом ‘Исой. Судя по всему, доносил агент, русский профессор пришелся по душе шейху, так как перед его отъездом с острова один из членов рода Аль Халифа подарил ему лошадь чистой арабской породы, что, согласно этикету арабов Аравии, является выражением желания и готовности к продолжению отношений. Не осталось незамеченным у английского политического агента и письмо управляющего русским генеральным консульством в Бушире Гавриила Владимировича Овсеенко шейху ‘Исе — с благодарностью за гостеприимство, оказанное русскому профессору на Бахрейне. Ничтоже сумняшеся, агент предположил, что цель, преследуемая Овсеенко, состоит в том, чтобы, войдя в дружескую переписку с шейхом и установив с ним доверительные отношения, использовать его в качестве инструмента российского правительства в его деятельности в Персидском заливе (55*).

Пугало англичан и намерение торгового дома «Хотц и Компания» открыть отделение на Бахрейне. Согласно их сведениям, помощник управляющего этой компанией в Бушире, г-н С. Доде, пользовался широкой протекцией русских в Персии. И британцы полагали, что русские взамен такой протекции могут использовать отделение этой компании на Бахрейне в качестве одного из инструментов по реализации там своих планов. Как бы то ни было, но Кэмбелл, английский политический резидент, получил указание незамедлительно докладывать британским колониальным властям в Индии о любой попытке данной компании открыть отделение на Бахрейне.

Англия, сообщал консул Российской империи в Багдаде надворный советник Алексей Федорович Круглов, внимательно наблюдала за всем происходившим в районе Персидского залива. Поход британского военного судна «Эклипс» с адмиралом Дугласом к побережью Аравии имел целью напомнить арабам Залива о силе королевского флота Англии. Судя по всему, отмечал А. Круглов, англичан очень тревожил факт проникновения в Персидский залив русского капитала. Политическому резиденту, взятому на борт «Эклипса» в Бушире, приказано было «тщательно исследовать дело о пребывании в Куэйте [Кувейте] русских купцов, о приезде коих англичанам то час же донес их секретный агент, г-н Бэкли, телеграфист в Фао».

«Прибывающие сюда чиновники англо-индийской службы, — писал А. Круглов, — все, без исключения, русофобы». Напуганные действиями русских, особенно со стороны сухопутной границы Индии, «они во все глаза глядят за каждым шагом иностранца, а тем более русского, видя за каждым из них полки русской армии», готовые вторгнуться в их колониальные владения в Индии и в Персидском заливе (55**).

Имея в виду продемонстрировать и иностранным державам, активизировавшим свою деятельность в Персидском заливе (Франции, Германии и России), и персам, и арабам Аравии, «кто в этом доме хозяин», зону Персидского залива в 1903 г. (16 ноября — 7 декабря) посетил со специальной миссией лорд Керзон, вице-король Британской Индии.