Королевство грешников
Шрифт:
Злобно ухмыляясь, я хватаю ее за волосы, прежде чем притянуть к себе для крепкого поцелуя, от которого все ее тело превращается в желе напротив моего. Ее хватка вокруг моих рук усиливается, ее ногти впиваются в мою кожу. Я чувствую сладкий вкус клубники и вишни на ее податливых губах. Она такая сладкая на вкус… она вызывает привыкание. Наши языки сливаются воедино. Наши рты никогда не разлучаются, как будто мы — последняя трапеза друг друга. У меня по спине бегут мурашки от глубокого желания, от жажды сразу же отметить ее. Я проглатываю ее стоны. Мои руки скользят по ее заднице, и я поднимаю ее,
Она стонет от прохладного прикосновения стержня к своей обнаженной спине, но не дрожит, в отличие от других женщин. Мой твердый член молит об освобождении, но перед этим мне нужно еще раз попробовать ее на вкус. Я хочу ее еще больше.
Отпуская ее, когда она сама встает на ноги, я покрываю поцелуями ее шею, скользя вниз. Целую гладкие ложбинки ее грудей, плоскость ее упругого живота, пока не опускаюсь на колени, достигая вершины ее бедер. Ее руки дрожат, опираясь на перила, но она сохраняет самообладание. Мурашки бегут по всей ее коже, делая ее еще более безупречной, несмотря на синяки и отметины. Зацепив пальцами ее трусики, я стягиваю их одним быстрым движением. Мои ноздри наполняет ее сладкий медовый аромат.
Черт. Мне нужно попробовать ее на вкус. Очень.
Я провожу носом по ее бедрам, поднимаюсь выше, когда достигаю своей цели, и глубоко вдыхаю. Блядь.
От нее так опьяняюще пахнет.
— Боже, пожалуйста, — громко стонет она.
— Умоляй, малышка, — приказываю я хриплым голосом.
Вместо этого она наклоняется ближе, но я не даю ей того, чего она хочет, отодвигаясь. Сначала она должна дать мне то, чего я хочу.
— Я сказал просить. Называй меня Хозяином.
Элиша смотрит на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами, облизывая губы. Ее грудь поднимается и опускается при глубоких, тяжелых вдохах.
Она качает головой.
— Никогда.
Черт. Ее гордость погубила бы меня.
— Тебе лучше умолять, потому что каждый нерв в твоем теле зовет меня, малышка. Я могу продолжать всю ночь без колебаний.
Я провожу пальцем по ее влажным губкам киски, наблюдая, как подергиваются ее бедра. Ее ноги уже дрожат.
Она очень этого хочет. Так же сильно, как я хочу ее.
— Скажи это, малышка.
— Пожалуйста. С-сделай меня своей, — едва слышно шепчет она, как будто эти слова ощущаются холодными камнями у нее во рту. Она не называет меня своим хозяином, но все равно умоляет. Чувство победы, которое поднимается в моей груди, — это то, ради чего я живу.
— Хорошая девочка, — бормочу я, прежде чем поцеловать ее влажную киску. Мой язык обводит ее губы, в то время как пальцы кружат по ее жаждущему клитору. Ее тело дрожит от перегрузки ощущениями. Она не контролирует себя. Ее глаза плотно закрыты, скрывая от меня ее темный взгляд. Стоны эхом разносятся по балкону, когда она запрокидывает голову. Такие хриплые, такие сладкие. Ее стоны и крики звучат музыкой для моих ушей, а
— Пожалуйста, — шепчет она.
Двигая пальцами быстрее, я погружаю язык в ее киску, обводя кончиком ее влажные стенки. Ее киска сжимается в ответ, заставляя меня усмехнуться. Ее соки покрывают мою челюсть и рот, и я хочу, чтобы так продолжалось до тех пор, пока ее запах не исчезнет, и я снова смогу зарыться лицом между ее ног. Ее бедра трутся о щетину на моем лице, отчего ее кожу восхитительно покалывает.
Боже милостивый.
Если бы у греха был вкус, то он был бы ее. Сладкий, как мед, и вызывающий привыкание, как наркотики.
Далее я раздвигаю ее ноги, облизывая каждый дюйм ее киски. Ее рука сжимает мои волосы. Она двигает бедрами вперед, беря то, что хочет, без всякого стыда или колебаний.
Она хнычет, когда я продолжаю трахать ее языком и пальцами. По подергиванию ее тела я ясно вижу, что она близка, но не собирается кончать. Пока нет.
Ее первый оргазм будет на моем члене.
С рычанием я отстраняюсь и встаю. Ее протестующий стон подобен музыке для моих ушей, когда ее полные похоти глаза встречаются с моими. Мы оба тяжело дышим, жадно хватая ртом воздух. Она была со столькими монстрами, что, возможно, забыла, на что похоже истинное наслаждение. Но по тому, как она смотрит на меня сейчас, ясно, что она видит новое понимание мира темных желаний, и что ей одновременно страшно и любопытно узнать об этом больше.
Ее руки лежат на моей груди, кончики пальцев ласкают мои татуировки, как будто они действительно завораживают ее. Большую часть времени люди пугаются моего огромного тела и полностью покрытой чернилами кожи. Но не она. Хотя Рея видела мои татуировки и смотрела на меня точно так же, в ее глазах все еще был намек на страх. Но Элиша… Она ими восхищается. Она проводит по чернилам Москва-сити, моему королевству, на моем животе, поднимаясь, чтобы проследить татуировку в виде черепа. Она хмурится, прежде чем ее взгляд останавливается на кольце с черепом на моей руке, когда она соединяет точки.
Я редко позволяю кому-либо прикасаться к моим татуировкам, поскольку они определяют мой жизненный путь, темный путь, который я прошел в одиночку. Путешествие, о котором знаю только я. Боль, разрушение и тьма, через которые я прошел. И когда Элиша прикасается к этим воспоминаниям, это должно беспокоить меня, но по какой-то неизвестной причине я чувствую, что она знает мою судьбу.
Нет. Перестань слишком много думать.
Она здесь не ради твоей бессердечной души. Она здесь ради собственной свободы.
Качая головой, я хватаю ее запястья и обвиваю ими свою шею, прежде чем поднять ее, прислоняя спиной к перилам. Она удивленно ахает от моей внезапной перемены в поведении, но не жалуется.
Я расстегиваю молнию на штанах, вытаскиваю свой ноющий, твердый член и делаю несколько поглаживаний, прежде чем провести им вверх и вниз по ее влажной киске. Она стонет, запрокидывая голову назад, ее пальцы царапают мою шею, оставляя следы.
— Скажи, что хочешь, чтобы я заявил на тебя права, — ворчу я ей в шею.