Королевство крови и соли
Шрифт:
Меня не касалось, с кем он спал. Мне должно было быть все равно, но в тот момент мысль о нем с кем-то заставляла меня кипеть от ярости. Как он мог? Как он мог трахаться с другими женщинами после всего, что мы только что пережили? После того, как мы чуть не умерли?
Это должно было объяснить мои эмоции. Это было нападение и бесцеремонное отношение, которое он проявил к своей безопасности. Кто-то пытался убить его, и он бродил по замку ночью.
— Астери, ты ведь не ревнуешь, правда? — спросил он, его игривый тон резко контрастировал
Я нахмурилась, игнорируя прозвище.
— Если ты умрешь, значит, все это было напрасно. Это нападение, все мертвые, Дэвид…—
мой голос застрял у меня в горле.
Горячие слезы выступили у меня на глазах.
— Почему ты вообще так о нем сказал? Что он пытался помочь нам? Что он был героем? Когда это была моя вина. Моя. Я причина, по которой он мертв.
Я не могла сдерживать чувство вины или горя. Я пыталась замаскировать это, спрятать, отрицать свои эмоции, но стоять здесь с Райвином, тем, кто был там, это было слишком. Он знал правду, и я не могла скрыть это от него.
— Я убила его, — прошептала я, мой голос был пронизан рыданиями. — Он был моим другом. И я убила его.
Я была монстром. Ничем не лучше любого из делегатов от Коноса. Дэвид не нападал на меня, и я хладнокровно убила его. Как я могла так поступить с тем, кто был мне так дорог? Все эти годы. Все это время. Я держала его на расстоянии вытянутой руки; я никогда не говорила ему, как сильно я его ценю. Со мной было что-то не так.
Слезы скатились по моим щекам, и я быстро вытерла их, надеясь, что Райвин не заметил.
Посол нежно погладил меня по щеке, прикосновение было более успокаивающим, чем я хотела признать.
— Он не был другом. Если бы это было так, он бы, по крайней мере, предупредил тебя. А не сказал своим друзьям, где ты будешь.
— Что, если они не планировали убивать меня? —
спросила я, не заботясь в тот момент о том, что мои слова звучат за гранью эгоизма.
Сейчас было слишком больно, когда я позволила всему этому рухнуть вокруг меня.
— Ты знаешь правду, — сказал Райвин. — Ты думаешь, они собирались оставить тебя в живых? Даже если бы они убили меня, ты думаешь, он пощадил бы тебя?
У меня пересохло во рту, и слезы, навернувшиеся на глаза, мешали видеть, но я могла чувствовать его гнев. Это было похоже на жар от ревущего огня, поглощающий нас целиком. Я знала, что эмоции были направлены не на меня; они были направлены на других, на тех, кто пытался причинить мне боль.
— Пощадил бы он тебя? — Райвин настаивал, его голос был тверд.
— Нет.
Слово вырвалось инстинктивно, и я знала, что оно правильное. Если бы я убила Райвина, Дэвид направил бы свое оружие на меня. Слезы прекратились, но печаль нависла надо мной, удушающая и гнетущая. Она смешивалась с жаром, заставляя меня чувствовать
— Почему?
— Вероятно, по той же причине, по которой ты хочешь видеть меня мертвым,—
он сделал шаг назад, как будто внезапно вспомнив, что мы не на одной стороне.
Я открыла рот, чтобы опровергнуть его, но это было правдой. Я обдумывала это, даже представляла.
— Почему ты сказал им, что он герой? — я спросила.
— Ты попросила меня помочь его сестрам. Разве они не были бы наказаны, если бы твой народ узнал правду?
— С каких это пор ты заботишься о людях? — возразила я.
— Я не знаю.
— Тогда зачем ты это сделал? —
я настаивала.
— Ты попросила меня помочь его сестрам.
— Я знаю, что ты сделал это не по этой причине.
— Ты права. Если бы ты умерла, я бы не беспокоился.
— Так почему ты это сделал? — я крепче обхватила себя руками, внезапно почувствовав себя маленькой и хрупкой.
— Потому что это меняет то, как ты видишь себя. Как другие видят тебя.
Мой лоб нахмурился.
— Им необязательно знать, что ты оборвала его жизнь, —
его тон был мягким, почти извиняющимся.
Внезапно я поняла.
— Потому что я не убийца, если он умер героем, защищая меня.
Он кивнул.
— Но это ложь.
— Иногда ложь немного облегчает жизнь, — признал он.
— Как ты это делаешь? — спросила я. — Продолжаешь жить после того, как забираешь чью-то жизнь. Это был не только Дэвид, но и другие мужчины. Их лица будут преследовать меня до самой смерти.
— Становится легче, — сказал он. — Легче напоминать себе, что это были или ты, или они. В конце концов, ты перестаешь видеть их лица.
Я напряглась, удивленная тем, что он так хорошо понял. Часть меня хотела спросить его, скольких он убил. Сколько потребовалось убить, чтобы перестать позволять этому пожирать тебя заживо. Но это было слишком личным, и, честно говоря, я боялась узнать ответ.
— Тебе следует вернуться, пока кто-нибудь не заметил твоего отсутствия, — сказал он.
— У меня есть еще один вопрос.
Мое сердце бешено забилось, и я почувствовала, как кровь прилила к лицу, когда я подумала о своих ранах и о том, как быстро они зажили.
Райвин молчал, терпеливо ожидая, когда я продолжу. В выражении его лица была усталость, которой я раньше не замечала. Возможно, чувство смирения. На полу позади него лежал мертвец, один из его собственных, убитый за то, что прикоснулся ко мне. Я была врагом или дочерью союзника. Не имело значения, как он ко мне относился, я не была его другом. Тем не менее, он убил члена своей собственной делегации ради меня.
Часть меня была польщена, но в основном, мне напомнили, насколько смертоносным был этот человек — или кем бы он ни был.