Королевство пепла
Шрифт:
Это был сон. Всё тот же сон.
Он потёр своё лицо, сидя на своём спальном мешке. Лошади дремали, никаких признаков беды. Гарель нес вахту в форме горного льва рядом с костром, его глаза сверкали в темноте. Элида и Лоркан, провалившись в глубокий сон, даже не шевелились.
Рован внимательно рассмотрел положение звезд. Осталось всего несколько часов до рассвета.
А затем они отправятся прямиком в Аккадию — в эту пустынную местность, покрытую песком, с редкими кустарниками по сторонам.
Пока
Если бы Ваган был с ними, если бы Ваган был свободен от Маэвы, он, возможно, отправил бы воина в его форме скопы в сторону Доранеллы, пока они продолжали бы путь в Аккадию.
Рован снова и снова раздумывал над этим решением. При использовании своей магии, подчиняющей ему ветра, две недели, отделяющие его от Доранеллы, превратились бы в пару дней. Но если бы он каким-то образом нашел Аэлину… Он прошёл через достаточное количество битв, чтобы знать, что ему нужны силы Лоркана и Гареля, прежде чем все закончится. Что он может поставить под угрозу жизнь Аэлины, пытаясь освободить её без их помощи. Это означало бы возвращение к ним, а затем мучительно медленную поездку на север.
И, учитывая близкое расположение Аккадии, разумнее было искать там в первую очередь. В том случае если сегодняшний командир сказал правду. И если то, что они узнают в Аккадии, приведет их к Доранелле, они отправятся туда. Все вместе.
Глава 5, часть 3
Даже если всё это противоречит каждому инстинкту, присущему ему в качестве её истинной пары. Её мужа. Даже если каждый день, каждый час, что Аэлина находится в когтях Маэвы, вероятно, приносит ей больше страданий, чем можно представить.
Итак, они отправятся в Аккадию. Через несколько дней они войдут в плоские равнины, а затем пройдут через отдаленные высохшие холмы. Как только начнутся зимние дожди, равнина станет зеленой, пышной, но после палящего солнечного лета и из-за недостатка влаги земля всё ещё была коричневато-золотистого цвета.
Он удостоверится в том, что их бурдюки с водой полностью наполнены при подходе к следующей реке. Чтобы и лошадям было что попить. Еда, возможно, будет у них в дефиците, но на равнинах всегда водилась дичь. Тощие кролики и мелкие, пушистые зверушки, которые рылись в потрескавшейся земле. При виде такой еды Аэлина наверняка бы скривилась.
Гавриэль заметил движение в их лагере и направился к костру, даже в сухостое тихо ступая своими массивными лапами. Золотистые пытливые глаза моргнули.
Рован покачал головой, отвечая на невысказанный вопрос.
— Поспи немного. Я возьму оставшуюся часть дозора на себя.
Гавриэль наклонил голову в жесте, который, как Рован знал, означал следующее: «С тобой всё в порядке?»
Странно — это было так странно работать со Львом, с Лорканом, без связывающей их клятвы на крови Маэве, обязывающей их делать это. Знать, что они были здесь по своему собственному выбору.
Рован не
Рован проигнорировал молчаливый вопрос Гавриэля и уставился в истлевающее пламя костра.
— Отдохни немного, пока есть такая возможность.
Гавриэль явно не имел ничего против отдыха. Он прошёл к своему спальному мешку и повалился на него с истинно кошачьим вздохом.
Рован подавил приступ вины. Он слишком сильно подгонял их. Они не жаловались, не просили его замедлить тот изнурительный темп, которого он придерживался.
С того самого дня на пляже, их связь с Аэлиной молчала. Не чувствовалось абсолютно ничего.
Он знал, что она не умерла, потому что связь всё ещё существовала, но… она молчала.
Он был озадачен этим в течение долгих часов, когда они путешествовали, все то время, что он проводил в дозоре. Даже в те часы, когда он должен был спать.
Он не чувствовал её боли через их связь в тот день в Эйлуэ. Он чувствовал её, когда Дорин Хавильяр ранил её в стеклянном замке, почувствовал их связь — то, что он так глупо и ошибочно принимал за связь карранам между ними — которая натянулась до предела, когда она была так близко к смерти.
Но в тот день на пляже, когда Маэва напала на неё, когда Каирн отхлестал её плетью…
Рован до боли крепко сжал челюсть, его мутило. Он взглянул на Златинец, лежащий рядом с ним поверх спального мешка.
Он осторожно положил клинок прямо перед собой, глядя на рубин в центре его рукояти, который горел в свете огня.
Аэлина почувствовала ту стрелу, которую он получил во время боя с Маноной в храме Темизии. Или ей было достаточно того разряда, который дал ей понять, что они пара.
Но в тот день на пляже он не чувствовал ничего.
У него было ощущение, что он знает ответ. Знал, что Маэва, вероятно, является причиной этого, что она скрыла то, что было между ними. Она проникла в его голову, чтобы заставить его думать, что Лирия является его истинной парой, обманула те самые инстинкты, которые делали его фэйским мужчиной. Для неё было бы пустяком найти способ приглушить то, что связывало их с Аэлиной, чтобы он не смог узнать о том, что она была в такой опасности, и теперь, чтобы не дать ему найти её.
Но он должен был знать. О Аэлине. Не должен был ждать, появления виверн и остальных. Должен был лететь прямо на пляж и не тратить драгоценные минуты их времени.
Пара. Его истинная пара.
Он должен был знать и об этом тоже. Даже если ярость и горе превратили его в чертового ублюдка, он должен был знать, кто она, кем она была, с того самого момента, как он укусил её в Страже Тумана, не в силах остановить желание поставить на ней своё клеймо. В тот момент, когда её кровь попала на его язык, она пела ему, а затем отказалась оставить его в покое. Вкус её крови месяцами преследовал его.