Королевство пустых зеркал
Шрифт:
Усмехаясь про себя – нарисовать улыбку на лице поопасался всё из-за тех же камер видеонаблюдения! – он разделся, и снова залез в ванную. Воду душа сделал потеплей.
Жаль, конечно, что даже в номере влажно: словно всё ещё не просохло после того, как он помылся утром. А ведь так, похоже, будет всегда. Ну ничего – как сказал Аарон, он тоже привыкнет… За три-то года.
Как ни странно, заснул Алексей быстро – сам не заметил, как.
Манекенщицу звали Гудрун.
Густые, чёрные как вороново крыло, волосы до талии. С бесподобными переливами даже под
Имя, конечно, странное для надерландки. Впрочем, усилиями самой Гудрун, изъяснявшейся на ангальском куда хуже даже Алексея, и с варварским картавым акцентом, выяснилось, что она из Кристиании. Алексей ещё подумал, что, видать, это родители научили её так по-старинному называть Остло.
Однако в телесном, плотно облегающем трико, она смотрелась обалденно.
Нет, действительно обалденно – Алексей даже переспросил у фру Магды, штатная ли это манекенщица. Его поспешили уверить, что Гудрун работает с проектными группами семь лет, хотя и не всегда в Омстердаме. И её фигура – признана стандартной для массового пошива сорок шестого размера. Для «местных» условий.
Чёрт. Ну – стандартной, так стандартной…
Алексей, привычно сощурившись, прикинул: 90-62-91. Различия с «базовой» манекенщицей, конечно, есть… Но – не критичные. Впрочем, измерить не помешает.
Сантиметр подтвердил точность глазомера: 90-62-91. Хе-хе, глазомер-то… В порядке. Но всё же отличия от привычного стандарта на более узкие бёдра, наблюдаются.
Почему?
Хм-м… Ладно, не важно. Вот – фасон. Вот – манекенщица. Начнём «воплощать»!
Начал Алексей традиционно: расчертил базовыми линиями трико на Гудрун: вначале мелом, а затем, более точно – чёрным маркером. Порядок. Основные строительные ориентиры есть!
Большая студия, где они работали, освещалась отлично: плафонов на потолке хватало, и переносные дополнительные софиты не грели, а давали мягкий рассеянный свет, выявлявший малейшие неточности. Алексей самолично развернул на закроечном столе устрашающих размеров зелёный рулон… Он почти облизывался.
В кончиках пальцев он ощущал тот, совершенно особый, юношеский, зуд – этот зуд и погнал его в дизайнеры! Если бы ещё не столь жёсткие условия, бытовые и «семейные» неурядицы, склоки с «коллегами» и конкуренция там, на Родине… Он и забыл, когда последний раз ощущал такое.
Ну что сделаешь – не коммерсант он. Не «ходовой». Нет у него наглой «пробивной силы», и стальных нервов… Не может он интриговать за спинами коллег-конкурентов. Поддавался он, как баран, увещеваниям своей амбициозной подруги. Вот и…
Вот поэтому в том числе он и здесь!
И поэтому теперь, раз уж Судьба оказалась столь милостива, что ещё совсем молодому дала вожделенный и долгожданный Второй Шанс, (На который он уж и не смел надеяться!) идиот он будет, если не использует его на все сто!..
Или – двести.
Первую деталь он вырезал чисто на глаз, по памяти перенеся сантиметры на ткань.
Разумеется, она не подошла
Алексей вертел Гудрун на вращающейся подставке так, чтобы пришпилить длинными булавками подправленные детали точно по их месту. Фру Магда что-то отмечала себе карандашиком в блокноте. Художница – фру Хельга, и подсобница – фру Линден – помогли ему собрать намеченный запас на припуск – в вожделенные складки на плече.
Когда Алексей пришёл в восемь, его тут же впустили внутрь – похоже, все секьюрити и вахтёры уже знали его в лицо, (По фотографиям, что ли?!) и фру Магда оказалась на «боевом посту» – словно и не уходила никуда! Они с Алексеем внимательно проверили весь список. И Алексей с глубоким удовлетворением убедился, что всё – на лицо.
В девять подошли остальные затребованные работницы – художница оказалась неправдоподобно тоненькой, буквально – словно подросток, сорокалетней немкой с цепким сердитым взглядом серо-стальных глаз, а подсобница – напротив: массивной, и с тем же тяжёлым, уверенным, что и у фру Магды, взором, надерландкой.
При представлении Алексей чувствовал себя скованно – ещё бы! Впервые у него под началом столько… Женщин! Что такое женские коллективы, он отлично помнил ещё по школе. Да и по учёбе и работе… Доходило до того, что в сумочку «заклятой» подруги наливали серную кислоту! У туфелек подпиливали каблук. А мобильник спускали в унитаз. (Да и вообще: женской изобретательности нет предела!..) Как-то будет здесь?..
Но вот сейчас, в процессе работы, в нём всё больше крепла внутренняя уверенность – здесь всё будет отлично! Алексей поймал руки на том, то кончики пальцев дрожат, а язык – на том, что постоянно его кончик торчит наружу: словно у змеи. Или – у Змея… Искусителя.
Хватит! Спокойней!..
Но спокойней не получалось, и он вновь то сердито фыркал и дёргал щекой, когда подрезанный кусок не ложился как надо, то довольно мычал, и долго кивал, удовлетворённо вздыхая, или качал головой, отступая, и снова набрасываясь на непослушную материю, когда не удавалось подогнать всё так, как оно должно сидеть…
Женщины, буквально предугадывая его желания, (А случалось ему и просто протянуть руку, и туда совали желаемое, поскольку рот, как всегда, снова занят десятком булавок!) подавали то мел, то сантиметр, то – ножницы, то недостающий кусок ткани…
Гудрун однако начала вселять беспокойство.
Она всё пристальней смотрела на него. Причём – с совершенно недвусмысленным выражением!
Теперь он как мог, старался поменьше дотрагиваться до тела под облегающим трико, запоздало осознавая, что гораздо, гораздо раньше надо было начать беспокоиться об этом! А сейчас, похоже, девушка возбуждена – дальше некуда! (Не хватало ещё, чтобы она вот сейчас, при всех, кинулась его обнимать и целовать, и…! Прямо на полу.)
Конечно, её восхитительные, и отнюдь не плоские, как у большинства манекенщиц, с которыми он работал там, дома, формы, вызывали ответную реакцию и у Алексея…