Королевы не плачут

Авраменко Олег Евгеньевич

– Когда сегодня ваш брат приходил к вам, о чем вы с ним говорили?

– Это очень нескромный вопрос, господин граф, - только и сказала княжна и закусила нижнюю губу. Но лицо ее выражало явное облегчение; очевидно, она ожидала куда более нескромного вопроса.

– Сударыня, - вновь заговорил Эрнан.
– Убедительно прошу вас ответить, ради вашего же блага. Посмотрите на нас - ведь мы ваши друзья. Господин Гамильтон, с которым вы твердо решили пожениться. Госпожа Бланка, которую вы немножко побаиваетесь, и тем не менее уважаете ее. Ваш кузен Филипп - он чувствует

к вам искреннее расположение. И наконец я - госпожа Бланка может поручиться за меня. Поверьте, я желаю вам только добра.

– Доверься графу, Жоанна, - поддержала его Бланка.
– Доверься всем нам. Я ручаюсь за господина де Шатофьера и за кузена Филиппа тоже.

Жоанна тяжело вздохнула.

– Ладно. Я разговаривала с Александром про господина барона.

– Так он знает об этом?

– Да, знает.

– И одобряет вашу связь?

– Ну... В душе-то он против, однако согласие свое дал.

– На ваш брак?

– Да.

– И когда же?

– На прошлой неделе. Но с испытательным сроком.

– В каком смысле?

– Александр потребовал, чтобы я скрывала это до тех пор, пока он не убедится, что намерения Ри... господина Гамильтона серьезные.

– И вы скрывали?

– Да... В общем, да. Но мне пришлось довериться Елене, чтобы... чтобы...

– Я знаю, - кивнул Эрнан.
– Ну, вот мы и подошли к самому, пожалуй, деликатному моменту в нашей беседе. Скажите, сударыня, как ваш брат относится к вашим ночным свиданиям с господином бароном?

Щеки Жоанны вспыхнули ярким румянцем стыда. Она прикрыла лицо руками, готовая тут же провалиться сквозь землю.

– Он не одобряет этого. Поэтому он и приехал сюда... предупредить, что я не должна... до свадьбы...

– И вы пообещали ему?

– Да.

– Но, как видно, вы и не думали сдержать свое обещание.

– О нет, нет! Что вы! Я собиралась отправить Ричарда обратно - как только он явится. Ведь так хочет Александр, а он... он так добр ко мне.

– Добр!
– пораженно прошептала Бланка.
– Она считает его добрым!.. Бог мой!..

– Если мы расскажем ей сейчас, - тихо произнес Эрнан, - начнется истерика. А между тем дело близится к развязке...
– Он поднялся с дивана.
– Госпожа княжна, господин барон. Может быть, мое предложение покажется вам весьма странным, но я просил бы вас ближайший час, максимум полтора часа, провести в покоях госпожи Бланки.

Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.

– Но зачем? Я не понимаю...
– Она повернулась к Бланке: - Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?

Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.

– Хуанита, - ласково и вместе с тем властно заговорила она.
– Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений - просто потому, что Я так хочу, что Я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!

Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная,

особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.

– Вот и хорошо, душенька. Позже мы непременно все тебе расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.

Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола пергаментный свиток.

– Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?

– В общем-то, да.

– А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?

– Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?

– А вот к чему, - сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я убедительно прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: "в спальню" только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний с коридора слышно не будет.

– А эти самые крики, рыдания и причитания - они будут?

– Еще бы! Да такие, что не приведи господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как может мужчина утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери.
– Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась при помощи Бланки с кресла: Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?

– Да, просил, - ответила окончательно сбитая с толку Жоанна.
– Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться и Дора - вот тогда она и запрет дверь на щеколду.

– Понятно, - сказал Эрнан.
– Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.

– Да, - ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток.
– Ведите нас, господин граф.

Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.

– Ну вот!
– с притворным недовольством констатировал он.
– До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.

Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.

– Чертов монах!
– буркнул Филипп, подражая Гастону.
– Тебе не понять, каково это - любить женщину.

– Это мне-то...
– с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык.
– Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет целомудрия.