Королевы-соперницы
Шрифт:
— Вы согласны, мистер Сиббер, что Страсти — это система, которая заменит настроение? — Элпью всегда была готова подискутировать на научные темы. — Классификация внутренних начал произвольных движений. [5]
— У моей горничной свои небольшие причуды. — Графиня слушала Элпью с открытым ртом. Где она набралась этих никому не нужных сведений? — Ей нравится читать огромные философские труды, разбросанные у меня по дому.
Слово «разбросанные» отражало истинное положение вещей. Ибо ее книги не покоились
5
Гоббс Т. Левиафан. — М.: Соцэкгиз, 1936. С. 64.
— Если вы жаждете философии, то вы ее нашли! — Перед ними возник дородный священник. — Мистер Сиббер, ваш слуга. А вы, дамы, должно быть, тоже служительницы сцены?
В отличие от Элпью графиня восприняла это как комплимент.
— Позвольте представиться, преподобный Патрик Фарквар. — Священник говорил с сильным ирландским акцентом. — Изгнанный с изумрудных берегов Эрин и лучший исполнитель бискайской джиги на этом берегу Ирландского моря. — Священник протянул руку.
Графиня не знала, то ли пожать ее, то ли поцеловать кольцо, то ли пуститься в пляс — их было четверо, как раз для рила. Она остановилась на рукопожатии. Священник с силой сжал локоть графини, надавив на внутренний сгиб большим пальцем. Казалось, он готовится к состязанию по борьбе, но графиня продолжала натянуто улыбаться, пока он не отпустил ее и не взялся за Элпью.
— Эти две восхитительные дамы — мои новые друзья, достопочтенный Фарквар. Его преподобие — капеллан королевской часовни, здесь в Тауэре.
— Вон там, вон там, — сказал священник, указывая на строгое кирпичное сооружение. — Моему попечению вверены, — объявил он, — кости трех королев — Джейн Грей, Катрин Ховард и Анны Болейн, а также двух героев — Деверо, графа Эссекского, и Уолтера Рэли. Хотя в последнем случае имеются только кости туловища. Череп находится в другом месте.
— Как же так? — поежилась графиня.
— Его вдова была несколько эксцентричной особой. Она забрала голову своего мужа, когда ее достали из гробницы, и возила с собой в красном кожаном мешке.
— Любезный капеллан, дамы, собирается показать мне тайные уголки Тауэра, куда не дерзают заходить даже дворцовые стражники. — Сиббер потер руки. — Не желаете ли присоединиться?
Графиня энергично кивнула, но Элпью потянула ее за руку.
— У нас же работа, миледи, вы не забыли? Хотя мы с радостью к вам присоединились бы, — добавила Элпью.
— Но вы придете на лекцию?
Худшего способа провести вечер графиня не представляла.
— А капеллан тоже придет?
— Служба, мадам. Церемония передачи ключей. — Священник ослепительно улыбнулся. — Но уверен, что Колли устроит отличное представление. Я очень вам завидую.
— Придут ведущие актеры из обеих трупп, — уговаривал Сиббер. — И писатели... Конгрив, Ванбру, даже Драйден, если здоровье позволит...
Элпью хотелось философии,
— Тогда мы расстаемся до вечера, дамы. Начало ровно в восемь часов в концертном зале в Йорк-Билдингс.
Йомен был рад проводить их к выходу. Он вызубрил свой рассказ и предпочитал придерживаться привычных кровавых историй, до которых были охочи нормальные посетители. Пока графиня с горничной, опережая его, спускались с холма, Элпью в подробностях поведала своей госпоже о кровожадном лорде Рейкуэлле:
— В первый раз он убил в прошлом году, когда ему было всего пятнадцать.
— Пятнадцать! — Графиня потерла пухлые ручки. Какой материал! — Он же совсем мальчишка.
— Да, миледи, напал на человека у таверны средь бела дня. Нанес ему рану глубиной двенадцать дюймов. — Когда они свернули к Воротам изменников, Элпью обернулась и увидела, что мистер Сиббер уходит со священником-ирландцем. — Не хотелось говорить в присутствии этого щеголя, но первой жертвой лорда Рейкуэлла был как раз актер.
— Актер? Известный?
— Нет, начинающий.
Графиня хранила молчание, пока под железной решеткой они не расстались с йоменом.
— Подожди, Элпью. — Со своего места на мосту, перекинутом через ров, графиня ясно видела фигуру давешнего пристава, который стоял на лужайке сразу за главными воротами. — Сегодня утром нам нанесли визит. — Она кивком указала в ту сторону. — Должно быть, он проследил за мной до Тауэра.
Элпью сразу же узнала знакомый силуэт. В конце концов, большую часть своей взрослой жизни она провела, спасаясь от приставов.
— На лужайку, мадам! Что же нам делать?
— Тот йомен сказал мне, что, пока мы находимся в Тауэре, арест нам не грозит. Так что ничего не поделаешь, — сказала графиня, вдыхая спертый воздух, идущий из королевского зверинца. — Уф, ну и вонь, однако, знакомясь с дикими зверями, можно неплохо провести время... — Она указала на афишу. — Мне всегда хотелось увидеть пуму.
— Мне тоже. — Элпью достала деньги заплатить за вход. — Я слышала, что они ужасно милые. А у сов, я слышала, глаза, как выпуклые стекла.
— Извини, Элпью. — Графиня взяла ее за руку. — Надеюсь, нам не придется торчать там слишком долго.
— Признаюсь, мадам, пахнет не очень-то заманчиво, — рассмеялась Элпью. — Но когда какая-нибудь большая группа пойдет на выход, мы сможем выскользнуть вместе с ними. Вы наденете мой плащ. И мы с вами сбежим из Тауэра не менее удачно, чем это проделывали до нас многие благородные узники.
Вечером того же дня экипажи и портшезы запрудили узкий северный подъезд к Йорк-Билдингс со стороны Стрэнда. Другие зрители прибывали с юга по реке и поднимались с берега по Йоркской лестнице.
Элпью со своей хозяйкой стояли напротив входа в концертный зал, рядом с Водными воротами. Как и обещала Элпью, они выбрались из Тауэра с большой группой посетителей. Пристав заметил графиню только у церкви Всех святых и бросился в погоню. Но за Таможенной набережной было достаточно закоулков и лазеек, чтобы сбить врага со следа.