Королевы-соперницы
Шрифт:
— Невозможно, мадам. Актеры ненавидят друг друга и не способны держать язык за зубами.
— Ты права, Элпью. Честно говоря, мне кажется, что в обоих убийствах виновен Рейкуэлл.
— Потому что ненавидит актрис или женщин?
— А вдруг он с самого начала положил глаз на Ребекку? Если Ребекка и Анны были так близки, как клянется Джордж, не мог лорд Рейкуэлл избавиться от Анны, ослабив тем самым решимость Ребекки? А когда Ребекка ему отказала, он все равно женился на ней обманом. Возможно, его неотвязные домогательства и вынудили ее попросить убежища в моем доме. Может, он прислал записку...
— Один момент, мадам. Зачем Рейкуэлл хотел жениться на Ребекке?
— Конечно.
— Но, несмотря на все эти разговоры о деньгах, она жила в съемных комнатах. Работала не в самой известной труппе. И дочерью прославленных или титулованных родителей она не была...
— Как мы говорили, ее отец был адвокатом. Адвокаты же всегда богаты. Только они и наживаются на пожарах, голоде и моровых поветриях. Поэтому давай узнаем в суде или в коллегии юристов гражданского права. У них должны быть списки адвокатов, получивших разрешение на работу. А в суде по делам о наследстве должна храниться копия его завещания. И его фамилия наверняка Монтегю.
— Не обязательно, мадам. А если она уже была замужем?
— Нет. Если она была замужем, то могла опротестовать брак с Рейкуэллом на основании двоемужия.
— Она могла овдоветь.
— Черт, Элпью. Ты права. Это слишком извилистый путь. Надо найти эту противную девчонку Сару. Она наверняка знает ответ.
— Но у нас мало времени, если завтра она отплывает в Новый Свет. — Элпью поднялась. — Надо пойти к любовнику девицы, синьору Лампоне.
Итальянец проживал в больших апартаментах в Кокин-Хоул-корте с видом на нижние переулки Мурфилдса. Элпью постучала. Они подождали. Она постучала еще раз.
— Интересно, мадам, а мы не опоздали? Возможно, он уже на пристани, садится вместе со своей мисс на судно, идущее в Америку. Устраивается в каюте...
Послышались шаги, и дверь распахнула какая-то фигура, с головы до ног закутанная в белое.
— Che orrore! О cinquecento cosi di fare! Avanti! [27]
— Чего он болтает? — Элпью посмотрела на графиню.
Припомнив голос Гортензии Манчини, одной из любовниц Карла, и как можно лучше изобразив итальянский акцент, графиня обратилась к итальянцу на его родном языке.
27
Какое безобразие! Мне еще пятнадцать штук делать! Входите! (ит.).
— Синьор Лампоне, per favor? [28]
— Si! Si! Mi chiamo [29] Лампоне.
— Да, да. — Графиня начала терять терпение. — Где синьор Лампоне?
— Sono [30] Лампоне! — во весь голос гаркнуло белое существо.
— Ah Sicilia! Veleni mia! — воскликнула графиня, старательно имитируя фразы, которые, как она помнила, кричала в раздражении Манчини. — Banditti mia! Assassini mia! [31]
28
пожалуйста (ит.).
29
Да! Да! Меня зовут... (ит.).
30
Я... (ит.).
31
Ах,
— Al diavolo! [32] О чем это вы? — гаркнул Лампоне, чтобы только заставить графиню замолчать. — Я Руджеро Лампоне. А вы кто, черт вас дери?
Графиня всмотрелась, черты лица действительно показались ей знакомыми.
— А почему вы побелели? — спросила Элпью, касаясь его потрескавшейся кожи.
— Avanti. Идемте. Идемте. — Он побежал назад, графиня и Элпью последовали за ним.
Его студия тоже оказалась белой. На полулежали пустые формы, а в каждом углу стояли причудливые фигуры, задрапированные огромными кусками ткани.
32
К дьяволу! (ит.).
— Гипс! Гипс! — крикнул Лампоне, помешивая палкой в большом котле, наполненном чем-то белым. Он потрогал бок кастрюли. — Mamma mia! — Подхватив котел, он разлил жидкость, похожую по густоте на сливки, в подготовленные формы.
Графиня увидела ведра с водой и стоявшие рядом с ними мешки с гипсом.
— Вы очень заняты, синьор Лампоне?
— Очень, очень занят. Я устраиваю выставку.
Элпью расхаживала по комнате, рассматривая рисунки с тщательно изображенными Страстями: Плач, Острая боль, Презрение, Ненависть, Ужас, Страх, Отчаяние, Удивление, Любовь...
— Синьор Лампоне... — Графиня попыхтела. — Где ваша любовница? Ваша возлюбленная?
Лампоне замер.
— Почему вы спрашиваете?
— Это важно. Нам нужно поговорить с вашей любовницей.
Лампоне воздел руки и разразился потоком итальянских восклицаний. Прошел в угол студии к подножию пыльной, заляпанной краской лестницы и крикнул, обращаясь наверх:
— Gioiello! Сокровище мое! — Лампоне вернулся к своим формам и принялся ожесточенно стучать ими по деревянному полу. — Моя ненасытная похоть сейчас спустится. А я должен работать.
Графиня переместилась к Элпью, стоявшей у лестницы.
— Что? — На верхней ступеньке лестницы появился человек, закутанный в простыню, и стал спускаться, опустив голову и протирая со сна глаза.
— Две женщины к тебе, tesoro. [33] — Лампоне продолжал грохотать формами. Он повернулся к графине. — Мы были в постели. Понимаете, искусство пробуждает любовь.
— Извините, что побеспокоили вас, мисс! — крикнула графиня. — Но прежде чем вы покинете страну, чтобы свить гнездышко с мистером Лампоне, нам хотелось бы получить от вас некоторые сведения.
33
сокровище (ит.).
Фигура сбросила простыню, явив свою полную наготу.
— Какие сведения?
Но обнаженный человек перед ними не был Сарой. Любовью Лампоне оказался растрепанный юноша.
Нисколько не смущаясь, графиня повернулась к Лампоне.
— Но где же Сара? Вы же должны были бежать с Сарой.
— Сара?
В глазах сонного юноши, посмотревшего на Лампоне, мелькнули искорки.
— Сара... горничная Ребекки.
— Лампоне! Путается с простой горничной! Я? — Глаза Лампоне расширились, усы зашевелились. — Чтобы великий Лампоне резвился с какой-то коротышкой-служанкой? Да как вы смеете! — Схватив палку, с которой еще стекали капли жидкого гипса, он погнался за графиней.