Короли Бурбона
Шрифт:
Ее дом был классическим домом обычного американца, именно такой, какой можно увидеть на афише кино в канун празднования Четвертого Июля: белый с крыльцом, с горшками анютиных глазок, креслом-качалкой, качелями со скамьей в стороне. Был даже из красного кирпича дымоход, серый шифер, остроконечная крыша была своего рода оригинальной, датируя его строительство 1833 годом. А главная фишка? Огромный клен, предоставляющий убежище от летней жары и служащий буфером от холодного ветра зимой.
Она припарковалась под деревом, которое было ближе, чем гараж, и
Впереди была ее закрытая дверь, звук отдавался эхом в темноте, она вздохнула с облегчением, когда прошла вперед и зажегся свет, среагировали датчики движения, установленные по обе стороны от блестящей красной входной двери. Ее туфли шаркали по пяти скрипучим ступенькам, и дверь приветствовала ее несмазанными петлями. Намертво установленный засов был латунный и относительно новый, 1942 года.
Внутри была полная темень, и войдя, она пожалела, что у нее не было собаки. Кошки. Золотой рыбки.
Дотронувшись до выключателя, она моргнула, и ее удобное/уютное помещение осветилось мягким желтым светом. Мебель даже близко не была к Брэдфордам. В ее доме, если что-то и было старинное, так это сделанное умельцами-мастерами из Кентукки: старая плетеная корзина, пара выцветших тканевых мягких одеял, которые она повесила на спинки кресло-качалке и скамейке из сосны, стоявшей под окнами, старинная тяпка и лопата, которые она нашла, чтобы обработать большой участок площади. У нее также была коллекция музыкальных инструментов, в том числе несколько скрипок, много кувшинов, несколько стиральных досок, и ее сокровище из сокровищ, ее Price & Teeple пианино 1907. Изготовленное из радиально-распиленного дуба, с невероятно медными петлями, педалями и внутренностями, она обнаружила его в старом сарае гниющим на западе страны и с любовью отреставрировала.
Ее мать позвонила в музей фольклора, и Лиззи удивилась, что такой существует. Для нее было большим утешением увидеть соединение поколений мужчин и женщин, которые работали на земле, передающие свои знания жизни и навыки, традиции будущим поколениям.
Сейчас? 3G, 4G и LTE и более быстрые компьютеры, самые умные смартфоны.
Да, это поколение будет явно — поколением чести и упорства, передавшее своим детям — борьбу в очереди ожидания нового iPhone за двадцать шесть минут, Старбакс в руке и онлайн блог о чем-то бессмысленном, чтобы скоротать время.
Ее кухня была сороковых голов, и она не купила ее в ИКЕА и Williams-sonoma или еще сделала из подделок. Кухня такой и была в этом доме, когда она купила сто акров земли семь лет назад. Она открыла холодильник и уставилась на недоеденный пирог из курицы, который испекла в понедельник вечером.
Идея есть его была настолько же привлекательной,
Зазвонил телефон, она оглянулась через плечо в том место, куда положила свою сумку в коридоре.
«Пусть звонит», — сказала она сама себе. Пусть...
Она подождала, пока звонки не прекратились, затем еще подождала, начиная рассуждать логически — что если что-то случилось экстренное у мамы, и стала прислушиваться не зазвонит ли телефон снова. Или, по крайней мере, включится голосовая почта.
Она не услышала ничего, поэтому подошла и выудила его из сумочки. Сообщений не было. Был один номер, с которого звонили, но она не знала его, но знала код города: 917.
Нью-Йорк. Номер сотового.
У нее были там друзья, которые звонили по этому коду города.
Ее руки дрожали, когда она зашла в журнал вызовов и нажала набор.
Ответили после первого же звонка, даже слишком быстро.
— Лиззи?
Она закрыла глаза, голос Лейна полился ей в ухо и прошелся волной по всему телу.
— Алло? — сказал он. — Лиззи?
У нее было много мест в гостиной, чтобы присесть или же в крайнем случае на кухне —стулья, скамейки, диваны, даже крепкий журнальный столик. Вместо этого, она прислонилась к стене и стала съезжать на пол.
— Лиззи? Ты здесь?
— Да, — она уперлась лбом на руку. — Здесь. Зачем ты звонишь?
— Я хотел убедиться, что ты добралась домой и у тебя все в порядке.
Без причины слезы сами собой выступили у нее на глазах. Он всегда так делал. В прошлом, когда они были вместе, независимо от того, когда она уезжала, он звонил ей каждый раз, когда она входила в дверь, словно устанавливал на своем сотовом секундомер.
— Я не слышу у тебя там вечеринки, — произнесла она. — На заднем плане.
— Я не дома.
— А где ты?
— В Старом Хранилище с бочками, — послышался какой-то шорох, он тоже видно садился. — Я не был здесь очень давно. Пахнет так же, да и выглядит тоже.
— Я никогда там не была.
— Тебе бы понравилось. Здесь все просто, функционально и сделано вручную.
Она глянула на свою гостиную и сфокусировалась на первой вещи, которая попалась ей на глаза, в этих районах, где кукурузу высевали каждый год, вещь была старая и ржавая, но красивая.
Они помолчали, а потом у нее появилось такое чувство, будто он был в комнате вместе с ней.
— Я рад, что ты не повесила трубку, — наконец сказал Лейн.
— Я хотела.
— Знаю.
Она прочистила горло.
— Я размышляла о том, что ты мне сказал по дороге домой. Я вспоминала, как ты выглядел, когда говорил со мной. Я вспоминала... как все было.
— И?
— Лейн, даже если я соглашусь (а я не говорю, что смогу), что именно ты хочешь от меня?
— Все, что ты готова мне дать.
Она рассмеялась напряженно.
— По крайней мере, честно.
— У меня есть шанс? Потому что я скажу тебе правду сейчас… если существует хоть какой-нибудь шанс, что ты будешь со мной, я…