Короли и Звездочеты
Шрифт:
– Во-во, - поддержал Сашка.
– Найди его. Скажи, что нам есть о чем поговорить.
– Ага, - буркнул выпивоха и удалился.
Сашка заметался по палате, составляя список дел, нуждающихся в объяснении и обсуждении. Обязательно задать Лотринаэну вопрос о посохе Ноадина. Хотя… кое-что ясно и без объяснений. Лукин явно не знал всех свойств артефакта, иначе бы он предупредил, что у посоха есть несколько вариантов применения. Или - знал, но не счел нужным предупреждать помощника?
Евгений
В тишине больничной палаты шаги Сашки - он бегал шустро, вокруг койки, топоча пятками, как ёжик, - звучали на редкость громко.
Снова повернулся ключ.
– Ты нашел… А, здравствуйте, Марина Николаевна.
– Здравствуй, Саша.
– ответила Лукина.
– Держи поднос, наверняка ведь голодный. Держи, - еще раз велела Марина, увидев замешательство молодого человека.
– И давай поговорим.
– Давайте, - со вздохом согласился Сашка. Исключительно из вежливости.
Марина Николаевна усадила Сашку на кровать, велела начинать с супа, а она пока подержит поднос с порцией плова и компотом.
Интересно, о чем Марина Николаевна будет меня спрашивать?
– подумал Глюнов, набрасываясь на еду. Еще бы, после такого суматошного дня аппетит разыгрался, как у целой стаи сфинксов. Фу, какое сравнение… Марине Николаевне интересно знать, кого мы поймали? Сказать правду - ведь за сумасшедшего примет, соврать… Что ж, Лукин предложил очень правдоподобный вариант - лабораторный образец, экспонат, сбежавший из недр Объекта. Самое удивительное, что эта ложь правдивее истины.
О том, что случилось вчера с Серегой? Или она, как Серов, будет допрашивать меня насчет господина Октавио, прытко сбежавшего от внимания его подчиненных?
– Саша, - серьезно сказала Марина Николаевна, подавая молодому человеку плов.
– Я должна поговорить с тем человеком, которого подозревают в нападении на Галю.
Так и знал, - подумал Глюнов. И как же мне сказать этой милой заботливой женщине, что я не собираюсь никого выдавать? Стоп, она сказала «подозревают в нападении», значит, себя к этим «подозревающим» не относит? Почему?
– Согласен, - неожиданно для себя самого ответил Сашка.
– Только баш на баш. Я рассказываю о том человеке, который якобы ударил Галю, вы - отвечаете на мой вопрос. Кстати, как там Галя?
– Поправляется, - ответила Марина. Ее печальные, усталые глаза странно контрастировали с достаточно легкомысленным, летнего настроения нарядом - молодежными голубыми джинсами и шелковой блузе в цветочных гирляндах.
– Она мало встает после сотрясения мозга, очень переживает из-за смерти Игоря, но она обязательно поправится. Я сделаю все, что от меня зависит.
– Угу. Так вот, - закончив ужин богатырским глотком компота, солидно откашлялся Сашка.
– Октавио… В смысле, Октавин… То есть… Одним
– Потом они предложили ему сделку. Октавио помогает Волкову в одной щекотливой ситуации, а за это его отпускают на все четыре стороны.
– Ясно, - деревянным, неживым голосом откликнулась Лукина. Нахмурилась, вспоминая, как последний раз разговаривала с Константином Сергеевичем. Одно время ей даже казалось, что Волков к ней неравнодушен, он явно пытался флиртовать, неумело и по-солдафонски. Тогда, в день, когда случилось несчастье с Галей, они столкнулись в коридоре, Волков сказал неуклюжий комплимент, потом увидел выходящего из процедурной Лукина, смутился и удрал, пока его не заметили; Марина Николаевна, на радостях, что удалось избежать непрошенного внимания, поспешила на поиски Леночки - надо было узнать, что с обедом… Как давно всё это было! Уже и не вспомнить подробностей…
– Марина Николаевна, - не сдержался Глюнов.
– Я понимаю, как всё выглядит со стороны. Но я совершенно не выгораживаю Октавио и вовсе не собираюсь сваливать все шишки на покойного Волкова. Понимаете, Октавио… Он такой человек, что… Просто поверьте, что врать бы он не стал. Он сам, без утайки рассказал, как поступил с Константином Сергеевичем: у них вышла драка, и смерть Волкова стала результатом его собственной попытки убить Октавио. Ему совершенно незачем врать, Марина Николаевна. И, если на то пошло, то я думаю, что Галю ударил Волков. Понимаете, дело в целесообразности…
Мужчины!
– подумала Марина. И этот туда же! «Целесообразность»! «Поймите, нужна была не смерть или травма Гали, а всего лишь страх, доказательство того, что сбежавший пациент опасен», - и всё это какой-то мальчишка объясняет мне?
Догадавшись, что его сбивчивые объяснения не находят желаемого отклика, Сашка печально замолк.
– Спасибо, что рассказал, - поблагодарила Марина Николаевна прежним, маловыразительным голосом.
– Жаль, что я не могу задать вопрос непосредственному участнику событий.
– Я… Если увижу, я попрошу Октавио поговорить с вами лично, - окончательно смутился Глюнов.
– А можно теперь спросить?
– Давай, спрашивай.
– Это ведь вы положили ночью две запасные обоймы, правда?
– Да, я, - пожала плечами Марина Николаевна.
– Но зачем?
– Мне показалось, что будет неправильно идти на важное, ответственное дело, не уделив должного внимания экипировке, - с показным равнодушием ответила Лукина, поднимаясь с края койки.
– Наша жизнь - такая сложная штука, что никогда не знаешь, когда потребуется весомый, острый или огнестрельный аргумент.