Короли локдауна

Валенти Сюзанна

Я выбрал место в противоположном от нее конце, и Киан опустился между нами, заняв большую часть дополнительного места.

Блейк даже не колебался, прежде чем сесть на пол перед ней, повернувшись боком, чтобы она могла положить свои босые ноги ему на колени. Он взял одну из них в свои руки и медленно начал массировать ее для нее, его большой палец кружил по своду ее стопы, и она закусила губу, глядя на него сверху вниз, как будто разрывалась между желанием отстраниться и позволить ему продолжить.

Мои руки сжались

в кулаки, когда я наблюдал за ними, и мне пришлось прикусить язык от желания сказать ему, чтобы он отвалил от нее нахуй. Границы между защитой и собственничеством стирались в моем сознании, когда дело касалось ее, и это было нехорошо. Эта девушка не была моей. Никогда не могла быть и никогда не будет. Так что она могла получить массаж ног от любого ублюдка, которого хотела. Даже если это заставляло мою кровь кипеть, а челюсть сжиматься.

Я отвел от них взгляд и схватил пиво, обнаружив, что Сэйнт ухмыляется мне, как будто заглянул в мою голову и вытащил каждую мысль, которая только что пришла мне в голову. Я бросил на него равнодушный взгляд, мысленно посылая его есть дерьмо. Если бы он действительно мог читать мысли, то, возможно, сделал бы это и заставил нас всех посмеяться.

— Может быть, нам стоит отправиться куда-нибудь сегодня вечером, — предложил Киан. — Мы могли бы сказать Невыразимым, что хотим поиграть в прятки и выследить их, как животных.

— И что потом? — Спросил Сэйнт.

— Связать их за лодыжки и оставить на улице на всю ночь, — ответил он с мрачной ухмылкой.

— Нет, — отрезала Татум. — Ты не будешь использовать их для спорта.

Киан драматично вздохнул, как будто она вела себя неразумно, и Блейк усмехнулся.

— Мы могли бы позвать сюда Наживку, если ты хочешь кого-нибудь избить, Киан? — Предложил он.

— Оставьте Наживку в покое, — твердо сказала Татум. — Я думаю, он достаточно настрадался.

— За то, что подверг твою жизнь риску и позволил этому гребаному насильнику наложить на тебя лапы? — Киан зарычал. — Наживка мог бы страдать в агонии каждый день до конца своей жалкой жизни, и он никогда бы и близко не подошел к тому, чтобы заплатить за это.

— Согласен, — сказал я, и Татум удивленно посмотрела на меня.

— Несмотря ни на что, сейчас идет дождь, — лениво перебил Сэйнт. — Я не хочу выходить под него на улицу, и этот кретин ни за что и ногой не переступит порог моего дома.

— В любом случае, я не собираюсь его избивать, — добавил Киан. — С таким человеком, как он, в этом нет смысла. Труп оказал бы такое же сопротивление, что и он. Я не могу получать удовольствие от боя с кем-то, кто не может сравниться со мной.

— Значит, ты хочешь сразиться со мной, Роско? — Предложил я, и он мгновенно выпрямился в кресле.

— Или ты мог бы сразиться со мной, и я снова оставила бы тебя стонать от боли на земле, — передразнила Татум, и Киан жадно посмотрел на нее.

—

Только потому, что ты поступила подло, — проворчал он.

— О, значит, ты используешь свое преимущество в весе и силе, чтобы одолеть меня, это честная игра, но то, что я нападаю на твое слабое место, означает переход какой-то условной черты? — Спросила она.

— Прекрасно. Если это так много для тебя значит, тогда можешь сказать, что победила меня, — сказал Киан, закатывая глаза. — Но, если ты собираешься снова трогать мой член сегодня вечером, я бы предпочел, чтобы ты не пользовалась коленом.

— Продолжай мечтать, придурок, — пробормотала она.

— Она не собирается прикасаться ни к какой части тебя, — сказал я, потягивая пиво. — Вот почему она установила эти гребаные правила. Чтобы напомнить тебе, что ты не можешь просто делать с ней все, что захочешь, когда тебе этого захочется.

— Что взбрело тебе в задницу сегодня вечером, Нэш? — Спросил Блейк, все еще потирая ногу Татум, как будто не мог придумать ничего лучше, чем это делать, и взгляды, которые она продолжала бросать на него, говорили о том, что ей это слишком нравится.

— Он ревнует, — съязвил Сэйнт.

— О чем ты? — Спросил я, моя кровь закипела от намека.

— О том, как Барби отдает себя всем нам.

Киан мрачно рассмеялся, а Блейк склонил голову набок, глядя на меня так, словно впервые что-то заметил.

— Она моя студентка, мне все равно, что она делает с кем-либо из вас или с кем-либо еще, — пренебрежительно сказал я, отказываясь даже смотреть в ее сторону, когда допил свое пиво и потянулся за другим, допивая и его.

— И это все? — Спросил Сэйнт с понимающей ухмылкой на лице.

— Я не какой-нибудь гребаный хищник, — огрызнулся я.

— Мы все здесь хищники той или иной природы, — со смехом поддразнил Блейк.

— Кроме того, она ненамного моложе тебя, — добавил Сэйнт. — И она красива, пленительна, соблазнительна.

— Все это не имеет значения, — твердо сказал я.

— Так поцелуй ее и докажи это, — осмелился Блейк. — Докажи, что тебе это не нравится.

— Нет.

— Он хороший мальчик, — добавила Татум, хлопая ресницами. — Он бы не переступил эту черту. Никаких прикосновений. Просто только подглядеть.

Я раздраженно фыркнул и потянулся за еще одним пивом. Мне не нравилось, как развивался этот разговор, но потеря моего дерьма только раззадорила бы их.

— Если тебе так нравится смотреть, тебе стоит посмотреть запись, которую Блейк сделал о них двоих, — предложил Киан с грязной ухмылкой. — Это дерьмо горячее.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — Потребовал я ответа. — Она не давала ему разрешения на запись этой гребаной записи. Показывать это другим людям — значит, нарушать гребаный закон. Не говоря уже о неуважении и…